Цена твоей беременности

А вот у нашей старого синего заборчика, давно некрашеного, потому с облупившейся краской, я замерла. Пальцы сжали щеколду калитки, но открыть я решилась не сразу. Так боялась, что не успела. Что все, теперь я совершенно одна в этом мире.

Наша дверь была плохо закрыта и поэтому легко подалась. В прихожей пахло сыростью и... нет, не затхлым запахом больного человека, а дешевым алкоголем. Иного в нашей местности и не найти. Кто здесь пил?! Что это значит?! Где папа?

Искать его долго не пришлось: он сам вышел из своей комнаты, немного покачиваясь и пару раз чуть ли не падая. При этом он довольно ухмылялся.

— Ну что, привет, доченька, — произнес он, а меня замутило от его тона и да, от своей глупости. Боже, какая я наивная... Я ведь поверила, я поверила, что он...

— Здравствуй, отец, — мой голос звучал глухо, надтреснуто. Кажется, во мне разбилась вера в людей.

— Вижу, хахаля нашла? — пьяный взгляд отца прошелся по мне от ног до головы. — Ну хоть одел, а то стыдно было бы перед соседями.

Я отшатнулась словно от пощёчины. Хотя... Его слова били больнее, так, что горела от полученных ран душа, а я себя почувствовала ничтожеством. Отвратительной, ненужной. Шлюхой, которая ради шмоток и...

Рюкзак выскользнул из рук, упал на грязный, немытый Бог знает сколько пол. Купленный на не мои деньги рюкзак.

— Ты меня обманул... Все меня обманули... — слезы начали душить меня, и я задыхаюсь. Больно, горько и опять больно. Какая же я наивная... Глупая дурочка, которая думала, что нужна кому- нибудь.

— Не реви, лучше убери тут, — он неуклюже махнул рукой. — Нашлась тут серти... сенти... неженка. И иди еще к Палычу и принеси мне самую лучшую бутылку коньяка. Буду праздрз... тьфу ты... праздр... отмечать возвращение блудной дочери! Надеюсь, твой ебарь подкинул тебе денег?

Почему он так со мной? Что я сделала?

— Я не останусь здесь, — вытерла слезы с лица и подняла рюкзак. — Я уйду.

Но он не дал мне сделать и шагу - рывком приблизился ко мне, схватил за запястье, сильно сжал его, отчего из глаз брызнули слезы.

— И куда? Куда ты пойдешь, маленькая шлюха? — выплюнул сквозь зубы.

— Подальше от тебя! — прошипела я, пытаясь выбраться из его тисков.

Отец, сжимая еще сильнее мою кисть, встряхнул меня, вынуждая выпрямиться и посмотреть ему в глаза. Меня чуть ли не затошнило от запаха из его рта, когда он начал зло говорить:

— Кто тебе поможет, а? Твой ненаглядный Ромочка? Так отпели его сегодня, все. А никто другой и не отвезет тебя на вокзал.

Рома? Он был моим единственным другом... В тот день отвозил меня до станции именно Ромка. Украл у родителей ключи от машины, вытащил из банки свои накопленные деньги мне на билет, довез и попросил взамен всего лишь поцелуй и обещание, что я вернусь. А теперь...

Я почувствовала себя поломанной куклой. Лишь куклой, ведь внутри меня теперь пустота и нечем ее заполнить. И некем тоже. Теперь я точно одна.

— Хватит, пожалуйста, хватит! — простонала я. Я не могу больше его слушать, не могу здесь находиться и любить его тоже не могу. Вот он, край, где заканчивается любовь ребенка к родителю.

Не знаю, что звучало в моих словах, но отец меня отпустил, и я свалилась на грязный пол.

— Иди давай за выпивкой, — бросил, разворачиваясь и направляясь в сторону кухни. — Мне сейчас не помешает расслабиться.

Стиснув зубы и подняв рюкзак, поднялась, намереваясь уйти раз и навсегда. Больше меня здесь ничего не держало. Мамы нет, Ромы тоже, а папа... Я не понимала, почему он так со мной. Откуда ненависть к своему же дитя? И еще он никогда не злоупотреблял алкоголем...

Столько мыслей, которые режут меня, подобно острым лезвиям, но ни одного решения. Я зашла в тупик своей жизни.

Я ошибалась, если думала, что меня, даже за большие в нашей деревне деньги, отвезут до станции.

В доме Ромы просто закрыли передо мной дверь, а Леонид Михайлович, друг отца, похабно улыбаясь заявил, что "нечего такую бабу отпускать". Боже... Я же ему в дочери гожусь, если не во внучки! Мерзко, как же это все мерзко! Пришлось идти к "Палычу" - так все называли милого деда, он еще со времен моего детства содержал маленький магазинчик в пристройке своего дома. Помимо всякой мелочи, которую родители покупали детям, он продавал выпивку и самогон собственного производства. Правда, я туда шла вовсе не за последним, а чтобы что-то купить себе на дорогу.

Он оказался единственным человеком, который встретил меня дружелюбно:

— О, как, — он с улыбкой посмотрел на меня, явно оценивая, как я выросла с тех пор, как в последний раз покупала у него мороженое. — Викуша, а ты здесь какими судьбами? Что случилось, милочка?

Я еле сдержалась, чтобы не разреветься, и тоже улыбнулась старику:

— Здравствуйте! Да так... Приехала на свою голову.

— А зачем? — совершенно серьёзно спросил дед.

— Тетя Маша сказала, что отцу плохо... — выдохнула, всхлипнув. — Я бросила все и приехала, а они... а они меня обманули. Хочу теперь дождаться утра и пешком отправиться обратно.