Цена власти. Искра

Вот через поры в коже одной из жертв просочилась первая капля крови и устремилась к центру силы, заключённому в тёмный монумент, на котором продолжал стоять маг. Вторая, третья. И уже над всей поляной повис туман, состоящий из капелек крови. Все они подлетали и впитывались в камень, исчезая в нём, словно в гигантской губке. Дракс ощутил, как под его ногами начинает скапливаться невероятная сила, кровь, мука и жизненная сила семнадцати слабых магов вливалась в монумент, пробуждая его к жизни от тысячелетнего сна. Поток силы набирал мощь, рвясь и стараясь найти выход из каменной темницы. Каждая капля крови, каждый беззвучный вопль умирающих в муках людей напитывал его и грозил выйти из-под контроля.

Поток крови стал иссякать, высохшие скрюченные останки рухнули на камни, и ведущий ритуал маг опустился на одно колено и, надрезав кинжалом палец, одновременно с последней каплей чужой крови, начертил единственный символ своей, запирая всю собранную силу. Мгновение казалось, ничего не выйдет, и что он замахнулся на попытку подчинить себе слишком могучие силы, но вот по поляне пролетел еле заметный порыв ветра, и буйство силы стихло, оставив после себя семнадцать мумий в балахонах магов и смертельно уставшего человека.

— Всё, можешь подойти, помоги мне, а то этот ритуал выпил все силы.

Освальд поспешно подбежал, подавая плащ и подставляя руку, чтоб на неё опереться.

— Всё удалось, мессир?

— Да. Теперь остаётся подождать год, второй, и процесс пойдёт сам собой. Остановить это уже невозможно. Начинай готовить следующую группу. Они нам пригодятся. Как раз через пять лет всё это наберёт максимальную силу. А нам за это время нужно подготовиться и встретить плоды наших трудов во всеоружии. Так что в ближайшее время нас ждёт очень много работы, друг мой.

***

Кииласи А’лианинни, Владычица небесных чертогов, Глас небес, Первая советница Того Чьё Имя мы не достойны произнести лениво потянулась на гигантской постели и почесала за ухом маленького домашнего исонга. Тот в ответ курлыкнул и попытался тяпнуть её за палец мелкими острыми зубками, но, промахнувшись, сменил гнев на милость, перевернулся на спину, подставляя для почёсывания чешуйчатый животик.

— Кусака! — огненноволосая улыбнулась и легонько щёлкнула зверька по носу, от чего тот зафыркал и пару раз чихнул, прикрыл нос лапками и обиженно заморгал всеми тремя глазками, словно спрашивая у хозяйки: а меня-то за что?

Протянутая к питомцу рука замерла на полпути. Кииласи словно прислушалась к чему-то далёкому, шёпоту, не уловимому ничьим ухом, тому, что дошло до неё из-за границы миров.

— Нет, нет, нет! Так не пойдёт! Я не давала разрешения ломать мои игрушки! Вот ведь паршивец, стоило оставить без присмотра и сразу вляпался в неприятности. Ну ничего, сейчас мы это подправим. Вот только сколько же сил на такое нужно? Ох, придётся, похоже, пару десятков рабов в жертву принести, не свои же тратить.

Бормоча всё это, она стремительно спрыгнула с постели и, на ходу материализовав на себе одежду, направилась к алтарю в другом конце комнаты.

— Зораг! Где ты, ленивая задница! Мне нужны рабы из тех, что посвежее и посильнее. Пяти дюжин, думаю, хватит.

***

— Эй, Енот, ты чё это притащил, а? Совсем башкой двинулся? Накуй нам тут трупешник? Да ещё и такой? Ты чё, не вишь, косая твоя харя, что он весь изодранный, а по роже словно цепом молотили? Ба, да у него даже глаз нету! Не, ну мы, конечно, третий день нежрамши, но трупятину, да ещё и человечью, да ещё и такую стрёмную, я точно харчить не стану! Тащи туда, откедова взял, понял?

Закутанный в лохмотья тощий бродяга цыкнул сквозь дыру в зубах и недобро покосился на такого же доходягу, выползшего из-за угла. Городские катакомбы, давно облюбованные самым дном имперского общества, были богаты на такие колоритные личности.

— Ша, Гнилой, ты чё кипишуешь. Не видишь, он дышит!

— Какой дышит? Ты чё? У него вон дыра в грудаке от пера! Можно пальцем до сердца достать. Э, точняк, точно дышит. Нифига же себе! Братва, айда сюда, смотри на бесплатное чудо! Слышь, а может он тогось? Ну, этот… нежить который?

— Ты совсем дурной? Нежить — она на то и нежить, что не живая. Значит, не дышит. Тока жрёт.

— Если кто-то жрёт, то он и срать должон, это, мать его, нерушимый закон природы.

Ещё пара бродяг подтянулась из своих углов, заваленных вонючим тряпьём, и принялась рассматривать улов того, кого назвали Енотом. Даже зажгли второй светильник, который давал больше копоти, чем света, но привыкшим к подземельям даже такой свет казался ярким.

— Мля, Профессор, ну ты хоть не начинай, а? И без тебя тошно. Ну дышит и чё? Пускай хоть попёрдывает. Нам-то с того что? Самим жрать нечего.

— Смотри, видишь на руке? Он из легионеров. Во, как и у меня наколка, ясно тебе? А легион своих не бросает, тебе ясно?

— Какой в жопу легион, Енот, ты совсем штоли? Где ты, а где легион, а?