Цена вопроса

Маруся прибралась на кухне после обеда и привычно проглотила две капсулы лимонного цвета. Сильное успокоительное, которое она теперь пила в запредельно больших дозах, почти не действовало. Она сильно похудела: после смерти Алисы почти не ела, а теперь и вовсе смотреть не могла на еду. Как только она собиралась съесть что-то, появлялась противная вонь, и у неё не получалось впихнуть в себя ни кусочка. Готовила исключительно для Руслана. Он, погружённый в свои мысли, ел с неизменным аппетитом, не замечая, что жена каждый раз сидит за столом с нетронутой тарелкой. Ел, вставал, благодарил, выходил из кухни. А она опрокидывала свою порцию в помойное ведро и мыла посуду.

Так было и в этот раз. Она вышла из кухни и направилась в Алискину комнату. Дочь почти не успела обжить её, пропитать собой, и всё же это было место, где она бывала чаще всего. Казалось, что отсюда ближе всего до той точки, где её девочка находится сейчас. В этой комнате резче ощущались и боль от потери, и незримое присутствие Алисы, и Марусю частенько тянуло сюда. Она заходила, садилась на дочкину кровать, поглаживала покрывало, касалась книг, одежды, украшений.

Карлик, конечно, был поблизости.

Она опустилась на кровать и принялась перебирать вещи в Алискином рюкзачке, с которым девочка так и не сходила в новую школу. Рука нащупала толстую книжку в кожаном переплёте, и Маруся вытащила на свет ежедневник. Машинально раскрыла, принялась листать, хотя точно знала, что блокнот не может поведать ей ни об одном дне жизни дочери. Алиса не сделала ни единой записи. Нетронутые странички перелистывались с сухим печальным шорохом. Ежедневник был пуст, сух и скрипуч, как песок у реки.

Неожиданно блокнот едва заметно дёрнулся в Марусиных руках. И, прежде чем она успела что-либо сообразить, глянцевые страницы принялись перелистываться сами по себе, быстрее и быстрее, пока, наконец, ежедневник не раскрылся точно посередине. На развороте, прямо на глазах у перепуганной женщины, стали проступать слова. Почерк был Алискин.

«Привет, мамуля! – писала покойная дочь. – Наверное, винишь себя в моей смерти? И правильно делаешь. Ты, только ты одна во всём виновата! Всегда меня бросала. Отшвыривала, как котёнка. Сначала в деревне – оставила с бабулей и отправилась в город развлекаться. Потом здесь.

Притащила сюда, чтобы убить. Я тебе была не нужна, только мешала, я знаю. Ты меня никогда не любила так, как любишь своего драгоценного Русланчика. А он просто пользуется тобой, как домработницей. Попользуется и выбросит, как рваную тряпку. Вот увидишь, так и будет! У него уже есть, кем тебя заменить! И всё же ты выбрала его, а до меня тебе не было дела.

Знаешь, как я умирала? Я расскажу! Приходи – и узнаешь. Я давно жду тебя. Хотя бы раз в жизни поступи, как хорошая мать, не оставляй меня здесь одну! Всё просто, тебе надо только пойти за мной.

Я тебя жду. Я тебя жду. Я тебя жду».

Эти три слова упорно раз за разом появлялись и появлялись на странице. Невидимая рука не уставала прилежно выписывать их.

«Я тебя жду».

Маруся застонала и со слабым криком отбросила ежедневник на пол. По лицу текли слёзы, нос заложило, в голове шумело. Она обхватила себя руками, закусила губу и завыла. Потом медленно подняла голову, словно кто-то схватил её за подбородок и заставил взглянуть наверх.

Люстры на потолке не было. Вместо неё с крюка толстой змеёй свисала верёвка. На конце была завязана петля. А внизу, на полу, стоял заботливо подставленный стул.

«Я тебя жду».

Маруся завопила в голос и бросилась вон из комнаты.

Глава 12

В среду после обеда Руслан решил заняться электропроводкой во дворе. Прошлым вечером обратил внимание, что некоторые фонари не горят, а другие постоянно моргают, то и дело гаснут.

Нужно было сходить в кладовую за инструментами. Он встал из-за стола, взял с полки ключи от гостевого дома и оглянулся на жену. Маруся сидела с хмурым лицом, вроде бы прислушиваясь к чему-то, о чём-то напряжённо размышляя. Руслан заметил, что жена, и без того худенькая и хрупкая, стала почти прозрачной. Под глазами залегли тени, губы истончились. Она почти ничего не ела и, видимо, мало спала: каждый раз, когда он просыпался, её глаза оказывались открытыми.

Ему внезапно захотелось остаться рядом, спросить, как она себя чувствует, поговорить, рассказать обо всём, что так мучило его в последнее время…

Но он вовремя сдержался. Одна фраза потянет за собой другую. На свет неминуемо вылезет нелицеприятная правда: он собирался изменить ей с другой женщиной. И чего теперь от неё ждет? Участия? Помощи? Поддержки? Того, что она примется ковыряться вместе с ним в этом дерьме? Было бы слишком жестоко, убив Марусино безграничное доверие, ещё и злоупотреблять её любовью, вешать на неё свои проблемы. Ей и без того несладко.

Руслан поблагодарил жену за обед и быстро вышел из дома. Большой металлический ящик серо-стального цвета стоял в кладовой, на одном из стеллажей, на третьей полке сверху. Он поставил ящик на стол, раскрыл его и принялся рыться внутри, отыскивая нужные инструменты.