Цена вопроса. Том 1

Возьмем хоть ту же Германию. Там же по улицам страшно пройти! Сплошные воры, грабители, мошенники, наркоманы, насильники, убийцы! С чего я это взяла? А вот же данные, открытые, опубликованные, читай – не хочу. В Германии за год регистрируется больше 6 миллионов преступлений. 6 миллионов!!! А в России – чуть больше 2 миллионов. Это притом, что в Германии населения всего 82 миллиона человек, а в России чуть ли не в два раза больше, 147 миллионов. Поделите количество преступлений на численность населения, и сами увидите разницу. В Германии плотность преступников намного-намного выше. Так чего ж туда рваться-то? Жизнь, что ли, не дорога?

Это я так наивно рассуждала, пока не спросила у специалистов, что же означают эти странные и пугающие цифры. А специалисты мне быстренько разобъяснили, что в приличных странах полиция принимает все жалобы и регистрирует все преступления, в отличие от нашей страны, где заявления о преступлениях стараются не принимать под любыми предлогами. Во-первых, чтобы статистику не портить, а во-вторых, просто работать неохота. Скажу вам больше: имидж нашей полиции испорчен настолько, что люди, считающие себя жертвами преступников, в каждом третьем случае даже и не обращаются в правоохранительные органы. А чего обращаться, если все равно не помогут, даже утешить не попытаются, не то что злодеев каких-то искать! Те же специалисты рассказали мне про опросы населения, которые проводились в самом начале 1990-х, то есть четверть века назад. Людей спрашивали, приходилось ли им становиться жертвой преступления, обращались ли они в милицию и если не обращались, то почему. И представьте себе, 38% опрошенных граждан признались, что жертвой были, а в милицию не обращались. И это в те времена, когда общественное мнение о милиции было еще вполне приличным, поскольку служители порядка к тому моменту не сильно успели запятнать свое честное имя. Представляете, каков этот процент сегодня? Какая там треть! Это я так написала, примерно, опираясь на устаревшие данные. Сегодня, я думаю, этот показатель перевалил за половину…

Четвертый монолог

Расчет, подсказанный мне Прекрасным Оком, оказался верным. Папина подруга уже в момент знакомства со мной была беременна, и спустя несколько месяцев ему стало ну совсем не до меня. Он вкалывал на трех работах и был более чем доволен, что я звоню раз в три-четыре дня и коротко докладываю: «У меня все в порядке». Брать у него деньги было совестно, но приходилось: моих мелких подработок хватало только на прокорм, а ведь нужно было оплачивать и съемное жилье, пусть и самое плохое и дешевое.

Институт я бросил, как и собирался, и целыми днями занимался музыкой. Квартиру я выбирал, соблюдая единственное требование: в ней должно быть пианино. Жилье оказалось неблагоустроенное, запущенное, в отдаленном от центра районе, но инструмент в нем был. И это главное.

Отец отвык от меня очень быстро. Новая семья, новые заботы и исступленное зарабатывание денег не оставляли ему времени и сил на то, чтобы беспокоиться о живущем отдельно беспроблемном сыне, а уж тем более навещать его. Даже удивительно, что при такой, как мне казалось, близости и взаимной любви я мгновенно превратился в «отрезанный ломоть». Наверное, и в этом мне тоже помогло Прекрасное Око. Я появлялся у отца и его подруги (они так и не расписались почему-то) несколько раз в год, на дни рождения, приносил нехитрые подарки, минут пять тетешкал куколку-сестренку и умело изображал участника семейного ужина. Этим наши контакты, помимо телефонных, и ограничивались. Все были довольны.

Подошло время, когда я должен был, по идее, закончить институт и пойти работать в школу. К этому моменту я уже значительно продвинулся в своих музыкальных занятиях и довольно резво записывал на нотной бумаге рождающиеся в голове мелодии, пока еще простенькие и с примитивным аккомпанементом. Но для меня, никогда не обучавшегося ни в музыкальной школе, ни у частных преподавателей, это был гигантский скачок вперед, к моей мечте, к моей великой цели.

Скрывать тот факт, что я не учусь в институте, мне вполне удавалось, но я боялся, что с работой в школе этот фокус не пройдет. Новому папиному ребенку уже три года, еще немного – и встанет вопрос о том, чтобы отдать девочку именно в ту школу, где я якобы работаю. Конечно, за это время все может измениться, и я создам свою музыку, которая изменит мир, и тогда уже никого не будет волновать, где и кем я работаю, но… Я неплохо знал математику и легко просчитал, что чем больше отец работает, тем больше у него контактов, а это означает, что вероятность спалиться для меня резко возрастает. Правило «пяти рукопожатий» никто не отменил, и если папа работает в трех разных местах, то в условиях нашего города правда обо мне выплывет скорее рано, чем поздно. Я счел, что будет лучше, если я уеду подальше. В другой город. И буду оттуда спокойно врать о своей состоявшейся профессиональной жизни и тщательно оберегать свою великую тайну о миссии, возложенной на меня Прекрасным Оком.