Цена зла

— Не надо, — рычит он, шагая вперед, пока его лицо не оказывается почти у моего. — Не говори со мной о доверии.

Смысл этих слов ножом вонзился мне в грудь. Предательство сочится из его тона.

Мое сердце начинает бешено колотиться.

Единственное, чем я могла это сделать, чтобы вывести его из себя достаточно сильно, это телефонные звонки, которые я делала с мобильного Сэм. Должно быть, он узнал о них.

Абсурдное чувство вины пронзает меня. Не желая поднимать голову, я заставляю себя смотреть ему в глаза, подавляя желание посмотреть на его ноги и показать слабость.

Он отступает на шаг и осматривает меня. Его глаза блуждают по моей груди, по моей обнаженной плоти. Знакомый голод, который когда-то заставлял мою кровь бежать, как огонь, вспыхивает в его глазах, но это происходит всего за мгновение до того, как свет в них гаснет, и он снова становится льдом.

— Каковы были правила, которые я дал тебе в тот день, когда ты снова начала работать в Логове Дьявола?

Сглатываю. Так что все дело в телефонных звонках. Вот только что-то не так. Он слишком зол для этого. Он сказал, что, если я попытаюсь сбежать, он убьет меня, но я чувствую это, я что-то упускаю.

Я ничего не говорю.

Он улыбается, но это пустое выражение, без юмора. Мужчина передо мной — это не тот мужчина, с которым я занималась любовью каждую ночь в течение прошлой недели. Это не тот человек, который рассказал мне о своих ужасных, жестоких родителях и том ужасном укусе паука, который чуть не убил его. Это монстр, который похитил меня. Тот, кто угрожал лишить меня жизни. Убийца, который лишен эмоций и ничего не чувствует ко мне.

Мой похититель вернулся.

— Сейчас не время разыгрывать молчаливую карту, воровка.

Воровка. Я снова вернулась к этому статусу. Эта мысль выводит меня из себя.

— Каковы были правила? — холодно повторяет он.

Предупреждение в его голосе не оставляет сомнений. Если я не отвечу, меня ждет такой ад, что ночь, которую я провела, привязанной к тому дереву, покажется легкой прогулкой.

Я ненавижу, как сильно дрожит мой голос, когда я отвечаю. — Не уходи без разрешения. Отдай все мои чаевые, и…

— И?

Я делаю дрожащий вдох. — Никаких телефонных звонков.

Его руки сжимаются на груди, его глаза ловят мои. — Кому ты звонила, Стефани? Или мне следует называть тебя Эммой?

Использование моего настоящего имени вызывает во мне дрожь.

Он знает, кто я на самом деле. Как?

Мои мысли несутся вскачь, вопросы сами собой возникают у меня в голове. Знает ли он о Колонии? Или о Сете, и почему я ушла? Он знает, что я должна была выйти замуж за Сета? Или о моих родителях, или о Саре?

И если он знает, будут ли они в опасности? Нанесет ли клуб им визит? Они отправят меня обратно?

И то, и другое вызывает у меня физическую тошноту. Мысль о том, что меня заставят выйти замуж за Сета, вызывает у меня такую же тошноту, как мысль о том, что Спайдер приблизится к моим родителям или найдет Сару.

Мне может показаться странным думать, что банда байкеров захочет иметь какое-либо отношение к религиозному культу или у нее есть какие-либо причины заглядывать к ним. Дело в том, что я слышала бесчисленные истории от пасторов о бандах, которые, по их утверждению, пытались заставить их отказаться от своих источников дохода — бизнеса, который позволил им жить вне мира без посторонней помощи. Но я также должна была рассмотреть возможность того, что они решат выместить мои действия против них на моих родителях и друзьях в Его Святом Мире.

Члены Колонии хорошо защищены своими охранниками, но только охранники знают, как защитить себя. Прихожанам в Колонии запрещено сражаться, и их запрограммировали не мстить, скрывая от них любые знания, которые позволили бы им защитить себя. Если бы у Дьявольских Бандитов была хоть какая-то причина причинить им вред, стражники отомстили бы. Было бы кровопролитие. И если бы Бандиты превосходили охранников численностью, они бы проиграли. Мои родители, мои друзья… Они были бы ягнятами на заклание.

Рассказывать ему что-либо о Колонии — это не вариант.

Я опускаю голову, чтобы скрыть панику, которую он может увидеть на моем лице, и пытаюсь контролировать дыхание. Даже если Бандиты не пойдут за ними, если он отправит меня обратно, через несколько часов после того, как меня бросят к ногам Сета, я буду вынуждена идти с ним к алтарю. И затем…

Я вздрагиваю. Я бы предпочла, чтобы он вытащил пистолет, который носит в кобуре на бедре, и застрелил меня прямо сейчас.

— Кому ты звонила, Эмма?

Напустив на себя, как я надеюсь, храброе выражение, которое ничего ему не дает, я поднимаю на него глаза. — Зачем ты утруждаешь себя вопросом, Спайдер? Ты уже знаешь.

Он знает, я вижу это по его глазам.

— Потому что я хочу услышать это от тебя.

Я не отвечаю.

Спайдер делает шаг вперед и хватает меня за волосы на затылке в кулак. Он сильно дергает за них, оттягивая мою голову назад и игнорируя мое шипение от боли.