`Ценитель чайных церемоний`

И снова я сижу за бумагами — мне их таскают наверх целыми охапками. Пришлось, как я и пообещал купцу, отхапать под своё «логово» часть второго этажа. И наглым образом вытребовать себе в помощь одного из приказчиков. Тот, уже через несколько дней, аж взмок, пытаясь помочь мне в разборке всевозможных бумаг. Хорошо, что Артём неплохо умеет читать и считать — польза от него немалая!

Проковырявшись так неделю, вытаскиваю Добрынина на конкретный разговор.

— Почему чай везут именно так — обозом? Ведь есть же железная дорога от Нижнего?

Купец вздыхает.

А потому, как выяснилось, и везут, что по дороге обоз заворачивает к тем, кто имеет дело с купцом. Там им сгружают оплаченный товар — и телеги (или сани — смотря по погоде) следуют дальше.

— Это сколько же будет идти обоз до Петербурга?

— Так ить… почитай, что тыща верст… да ещё и сворачивать надобно, чтобы товар отвезти…

Понятно.

Лошадь в телеге делает, хорошо, если две версты в час. Хода у неё в день, таким образом, будет порядка… с учётом остановки и ночевки… Ну, положим, двадцать верст в день, да с учётом всех поворотов-отворотов…

— Два месяца?

— Иногда и полтора.

И как он собирается дальше торговать? Впрочем, думаю, так и все остальные поступают.

Вопрос!

Почему?

А ларчик просто открывался…

Купец должен был лично всё проконтролировать. Качество чая, соответствие требованиям заказчика… а ещё учесть громадную прорву всевозможных нюансов.

Отвезти товар оптовому покупателю — только через доверенного человека (чтобы не пропало чего в дороге…). Это не магазин, где берут понемногу и тщательно всё проверяя при покупке (хотя и тут не без изъянов — но об этом потом…). В розницу суммы не особо и великие, хотя, фунт чая стоит от одного аж до десяти рублей!

Понимаю теперь Афанасьева — у него, насколько я в курсе дела, все организовано на порядок лучше и аккуратнее.

— Значит, так, Иван Федорович…

Моё предложение поначалу вызвало у него легкую оторопь, вскоре перетёкшую в активное неприятие.

Ну, где-то я его понимаю… Тут, почитай, все так и работают — каждый хозяин д о л ж е н всё контролировать лично! С дедов-прадедов, надо думать, так всё заведено.

Ага… «И не нам сие менять!»

То-то мы потом обиженно в затылке чешем — опять проклятые иноземцы обошли!

— Ладно, — вбрасываю ему козыря, — Твоё дело, Иван Федорович — тебе и решать. Только ты учти, что в следующий раз меня около твоего обоза может и не оказаться… Афанасьев ведь, далеко не дурак, и голова у него работает! Так что новую тебе каверзу он измыслит со всем прилежанием!

— А почто так сразу — мне?

— А кому он должен спасибо за таковские убытки сказать?

Сей трактир не относился, разумеется, к заведениям высшего порядка. Но и совсем уж захудалой забегаловкой не являлся! Ходили сюда люди приличные, да в своём большинстве, степенные. Те же самые караванщики, да возчики — которые постарше, да поспокойнее. Молодёжь сюда не захаживала, их интересовали чуток более весёлые и шумные места.

— Не скажите, любезный Ферапонт Кузьмич! — покачивал головою весь из себя такой аккуратный, да какой-то «приглаженный» собеседник (не иначе, чей-нибудь приказчик), подливая меж тем старшему караванщику очередную рюмку. — Какое может быть сравнение между нашими, лапотными, душегубами и благородными разбойниками где-нибудь в Европах? Там, коли уж господь не уберёг, ежели и ограбят — то и то, с обхождением! У тамошнего люду культура в крови, да-с!

Караванщик только усмехнулся.

Случайный собеседник, ненароком задевший его раненую ногу, счёл своим долгом загладить проступок — и вот уже более часу они сидели за одним столом. А узнав причину недомогания почтенного возчика, "приказчик" и вовсе опечалился. И между ними завязалась оживлённая беседа. Да под водочку… тут только душе и отдохнуть!

— Ну, ничего за тех благородных не скажу — ибо николи с ними не сталкивался, но, вот за наших — это так! Истинные душегубы, прости господи! Ни чести, ни совести — одно токмо стяжание на уме! — ответствовал караванщик.

— Так, а я о чём? Дикий у нас ещё народ… ни тебе обхождения, ни жалости… — сокрушённо махнул рукою «приказчик», опрокидывая очередную рюмку. — И никакого-то сладу с ними нет… где ту самую полицию в лесу, або на тракте, отыщешь? Иной раз ехать куда-то по делам надобно, так, поверите ли, любезный Ферапонт Кузьмич, ажно, душа в пятки уходит! Завсегда по несколько свечей пред иконами ставлю… ибо только на Всевышнего моя надежда и имеется!

— Ну… — покачал головою его собеседник, — не всегда уж так-то вот безнадёжно получается! Чай, и у меня парни не простые! Опять же — к ружью привычные! Топор, почитай, у каждого рядышком лежит — он и в драке лишним не станет. Отмахаться можно!

— Не у всех же так!

— Не у всех, — согласился караванщик. — И хуже может быть — оченно даже запросто! Много я за такое слыхивал, да…

Вторая бутылка из-под водки отправилась под стол.

— Опять же — у вас обоз! Сие дело важное, народу много! Не всякий тать рискнёт из лесу-то и выскочить! А ну, как карета почтовая? Ни тебе ружей, ничего… тогда как быть?