`Ценитель чайных церемоний`

«…А дадено купцу Скороумову, ноября года прошлого десятого числа, семь фунтов чаю отборного, под клятвенное заверение оный товар вскорости оплатить. Однако ж, и по сей день деньги за то не плачены…»

«…В лавке мещанина Рясного, что у Мойки, неведомые тати схитили девять фунтов чаю, что в последней поставке был. И по сей день те злоумышленники не обнаружены, однако ж, сказывают люди, что и опосля той кражи, Рясной-де, чаем приторговывал…»

«..А со склада, что на Обозном проулке установлен, во всякое время, бают, можно занедорого чаю купить разного… К приставу части той обращение соответствующее имелось, однако ж, и по сей день ничего не сыскали…»

— Иван Федорыч! Ты уж прости меня грешного, но удивляюсь, как ещё тебя, да вместе с домом по сию пору не вынесли? У тебя ж тут крадут так, что я и слова такого даже подобрать не могу!

— Дак… Повсюду так…

— Ага! И оттого ты цену на свой товар задираешь…

Купец только плечами пожал — мол, все так делают!

Судиться со всяким — себе дороже станет. Да и времени на то уйдёт… Опять же, к судье тоже просто так не войдёшь — надобно поклониться как следует! Ну, за «подарки» приставам я уже слыхивал… Судья, надо думать, тоже живой человек. Стало быть — берёт! И уж всяко побольше пристава…

А вся эта шелупонь, прекрасно обо всём ведая, не стесняется приворовывать. По-мелочи — но, соломка и верблюду хребет переломить может. А может — и не переломить, если её оттуда снять вовремя.

— А в сыскном у тебя друзья-знакомые имеются?

Не сразу, но такие сыскались. В чинах невеликих человек сей был, но оно даже и лучше — не столь жадным, надо думать, ещё стал…

Вот и пригласил его Добрынин чаю попить… и не только чаю… и не только попить…

— А скажи-ка мне, друг любезный, ежели такое станет, что на мещанина, або купца, подозрение имеется — мол, краденым он приторговывает… что с таким человеком сделать можно? — задаёт ему вопрос купец, когда совместными усилиями мы приканчиваем уже вторую бутылку.

Коллежский регистратор Смирнов морщит лоб.

— Ну… за пристава его взять ещё нельзя — такое подозрение доказать надобно!

— А если иметь такую мысль, что он успеет товар краденый продать задёшево или и вовсе выбросить — как тогда? — это вступаю в разговор уже я.

Ну, думай давай!

— Э-э-э… ну…

— Лавку опечатать…

— Да! Это можно! Тута и пристав не надобен — околоточный надзиратель тако может сделать…

— А судья?

— Так… а он тут на што? — удивляется сыскной чиновник. — До суда когда ещё дойдёт…

— А ежели из сыскного кто?

В процессе разговора мы понемногу пришли к общему знаменателю. Конфисковать что-либо — полиция не может. Если только товар не попадает в категорию запрещённых — тут разговор короткий.

Все конфискации и изъятия — только через суд. До которого, однако, есть шанс и вовсе не дожить… подобная мелочевка рассматривается мировым судьёй далеко не в первую очередь. И если нет конкретной заинтересованности полиции — дело спокойно может пролежать в суде год. Или два… А может — и дольше!

Но вот наложить арест (по-нашему — обеспечительные меры) — это запросто. Меря сия в законе имеется, но практически не используется. Видимо, по причине неэффективности. Самое смешное, что для такого ареста и особых оснований не требуется — вполне достаточно показаний какого-нибудь условного Ваньки Каина, мол, покупал я там-то и там-то всякие краденые вещи. Или напротив — продавал.

А дальше — всё просто. Бумага из сыскного — и околоточный надзиратель обязан в срок отписать — мол, всё исполнено! И попробуй только затянуть с ответом!

И ещё есть нюанс… Рассмотреть в суде можно только конкретное дело — когда оно закончено и в суд передано. А вот, если следствие идёт… то и передавать тут пока нечего…

— Так он же всё вынесет! Пока там околоточный раскачается… — машет после отъезда гостя рукою купец.

— Хоть до половой доски — его счастье.

— А зачем тогда всё?

— А как он п о т о м торговать станет? Кто ему товар даст, коли его продать невозможно? С лотка, что ли, пойдёт? Вразнос — так, кажется, это здесь называется?

Глаза у собеседника сверкают — понял!

— Так что, друг мой, Иван Федорович, приготовь-ка мне список самых закоренелых жуликов. Кто на рубль украл или около того — этого пусть Господь рассудит. Человек и взаправду, может, честный, да жизнь так сложилась… А вот, тех, кто поболе воровал — этих сюда давай!

Бюрократия — великая и страшная в своей силе, вещь!

Нерасшибаемая и непоколебимая в своём упорстве.

А уж наша, российская… это вообще что-то сказочно неповоротливое… и совершенно нерассуждающее. Только для того, чтобы хоть что-то понять во всевозможных хитровывернутых постановлениях, я просидел почти неделю, листая толстые тома «Свода законов российской империи»… и всё равно продолжал считать себя почти полным лохом по этой части.

А вот общение со Смирновым оказалось намного более продуктивным! Он, по роду своих занятий, знал многое из реальной, как принято было в моём времени говорить, «правоприменительной» практики. И кое-что любопытное подсказал… порою и сам об этом не подозревая!