`Ценитель чайных церемоний`

— Увы… — теперь руками развожу уже я. — Служебная необходимость! Вы же умный человек… всё должны понимать! Раз начальству надобен американский лейтенант — то должен он таковым и далее быть! Не нам с вами сие обсуждать!

И тоже указываю пальцем в потолок…

— Однако ж, кое-что сделать я обязан! — поднимается со своего места пристав.

Звякнул колокольчик — и на пороге тотчас же возник полицейский чин.

— А пригласи-ка сюда купца Добрынина, братец!

Упомянутый персонаж появился в кабинете буквально через минуту — не иначе, ждал этого вызова где-то поблизости.

— Любезно прошу вас присесть! — указывает на стул полицейский.

Купец присаживается, осматриваясь по сторонам.

— Официально сие хочу объявить! — встаёт со своего места пристав.

Встаю и я.

Непонимающе посмотрев на нас, Добрынин тоже приподнимается со стула.

— От лица столичной полиции, приношу извинения господину лейтенанту Пьеру Махони! — произносит Нагайцев. — Сим также объявляется, что все лица, к указанному честному офицеру претензии имеющие, да воздержаться впредь от распространения слухов злокозненных, под собою никакого основания не имеющих! Хочу тако же выразить свою благодарность вам, господин лейтенант, за всемерную вашу помощь и содействие!

Щелкаю каблуками и принимаю строевую стойку.

— Благодарен есть вам, мистер… пристав, да! Честь имею!

Полицейский поворачивается и к купцу.

— Равно же и господин Добрынин ото всех подозрений, кои имели бы место быть в чьих-либо догадках или предположениях, ныне освобождается! И честное его имя никем более сомнению подвержено быть не может!

А квартиросдатчик мне в квартире отказал… и даже деньги назад вернул! Видать, не по нраву пришлось ему дежурство городовых у дома. Ладно, спорить не станем. Не хочет — так и бог ему навстречу! Выторговал два дня, чтобы найти себе новое пристанище. Набрал кучу газет, сижу, читаю…

Стук в дверь.

Господи, а это-то кто ко мне заявился?

— Входите!

Так…

Опять купец первой гильдии нарисовался… и что ему на этот раз надобно?

— Садиться есть, Иван Федорович! Пить-есть не предлагать мочь, поскольку есть я с квартиры этой съехать. Хозяин просил…

— И куда же вы теперь?

Киваю на пачку газет.

— Город большой есть! Места много!

— Так это… вы уж не держите зла на меня… Пьер…

— Россия — я есть Петр! Так здесь принято сказать. Зла держать — нет. Вы не есть ни в чем виноват! — чего уж с ним теперь-то в догадалки играть? Ни при чём мужик оказался — так и хорошо. Делить мне с ним нечего…

— Так, может… Отужинаем вместе, раз уж дело-то всё и завершено? Тута рядом и трактир хороший имеется… Оченно уж там готовят хорошо!

Ну, собственно говоря… а почему бы и нет?

С трудом поднимаю голову с подушки — болит! Утреннее недомогание… а по-русски — бодун! И чего мы там вчера такого наклюкались?

Сначала, вроде бы, всё было вполне себе нормально. Еда — и впрямь, оказалась очень даже себе нормальной и даже вкусной! Так что, зашла, что говорится, за милую душу! Ну, выпили — как же без этого-то? Я, в принципе, не сильно и возражал — накопившийся за долгое время напряг как-то надо было снимать!

Однако старался себя держать в руках — всё же в мундире, а это обязывает. Надеюсь, что со стороны это выглядело вполне пристойно — во всяком разе, на ногах я стоял (больше, всё же сидел…) крепко и никаких застольных речей не вёл — больше отмалчивался. А вот Добрынина «несло»… он мне и душу несколько раз излил, да и на жизнь неоднократно жаловался… Разумеется, я ему отвечал, но и по сторонам не забывал поглядывать. Чужой, всё же город… ухо востро надобно держать! Если уж нет возможности избежать гулянки (откровенно говоря, так и желание-то не особо присутствовало…) значит, надо её возглавить и мудро оной руководить!

Именно поэтому, увидев, что мой собеседник уже, что называется, «поплыл», кликнул обслугу, и они бережно вытащили купца на улицу. Сани там ждали, так что уложили его туда со всем бережением. Тут он и возопил — на кого, мол, я его бросаю?! Неужто и до дому не провожу?

Только пьяных слёз мне ещё и не хватало — согласился проводить.

Так что домой к нему мы приехали вполне себе нормально и без задержек. Втащили подгулявшего купца в тепло, тут нам и по рюмочке — с мороза-то, и поднесли…

И дальше почти ничего и не помню…

Осматриваюсь по сторонам — я в знакомой комнате и на привычной уже кровати. Раздет, разут и одеялом укутан. Это я сам сюда забрёл? По привычке, так сказать? А раздевал меня кто? И где, кстати говоря, мой револьвер? Ибо кольты я с собою не брал, ограничившись по случаю купленной саблей, явно иноземного изготовления. Помню, что весь холодняк в российской армии имел чёткое деление — каждому полку полагалось строго определённое оружие. Понятное дело, что линейных частей (за редким исключением) имели холодное оружие установленного образца. Некоторые жеиные, в том числе, насколько я помню, и гвардия, носят что-то совсем уж своё.