Ценитель

— Потому что они Вику хотели убить, — ответил я. После чего смутился и опустил взгляд, почувствовав, как глупо звучит мой ответ.

— Я решил, что они тебя зачем-то держат, мешкают, может, время подгадывают, — ответил дедушка. — Но Вику и её очаровательную маму, — он бросил быстрый взгляд на Лидию Степановну, — конечно, не мог там оставить. Потом уже догадался, что тебе сбежать удалось. И принял меры.

— Ясно.

— Гера, больше так не делай. Против тебя сейчас вся государственная машина. Нам сильно повезло, что задуманное получилось. Они на всё готовы. Во время взрыва погибло с десяток отличных оперативников, ты сам видел… плюс вертолёт сбили, в исключительной экономической зоне Финляндии. Да, под прикрытием, скорее всего, но проблемы будут. Нам повезло, что государственная машина остаётся неповоротливой. Неспособной на мгновенные решения. Даже в силовых ведомствах чиновники бояться брать ответственность.

— Пилот… погиб? — уточнил я.

— Нет, он беспилотный был, конечно. Зачем нам смертники?

— Они теперь маму достанут, да? — вздохнув, предположил я. — Будут через неё пытаться давить? Значит, на связь нельзя выходить?

— Не достанут, — снова вздохнул дедушка. — Она сотрудничала с ними. И мне об этом известно. Так что они знают, что я расскажу тебе.

Сердце чуть кольнуло — но и только. Я ведь давно понимал, что между нами нет эмоциональной связи. Лишь нормы приличия.

— Даже не попробуют? — спросил я.

— А ты бы откликнулся? — вопросом ответил дедушка.

И я вдруг понял, что нет. Не откликнулся бы. И от этого стало грустно и немного противно.

— Что им от меня надо? — зло спросил я.

— Твою жизнь, — ответил дедушка.

— Но… зачем?

— Вот это я как раз и выяснял, — ответил он, после чего сделал глоток остывшего кофе и добавил: — и ведь выяснил.

Глава 17

Валька провёл в курятнике всю ночь. Пьяная солдатня издевалась над ним: заставляла бегать за перепуганной птицей, заходясь нечеловеческими звуками, которые лишь с большой натяжкой можно было назвать смехом.

Он несколько раз пытался под разными предлогами попасть туда. Даже не для того, чтобы вытащить брата, но хотя бы чтобы он не был один.

Когда начали стрелять, было очень страшно. Он прекрасно понимал, что каждый выстрел может быть последним, и вздрагивал, пугая младшего Борьку. А тому тоже досталось на прошлой неделе: Чёрт (так они называли поселившегося в их доме фрица) положил сахарок на крыльце, и подзывал детей, чтобы они, значит, его забрали.

Он не успел остановить младшего брата; тот подбежал и потянулся за лакомством. Чёрт же, насмехаясь, наступил на его ладошку чёрным сапогом и вдавил в почерневшие доски.

Борка закричал и заплакал. Перенести такое было невозможно никак. Он, зажмурившись и не обращая внимание на окрик старшего Вальки, рванул к фрицу и врезался головой прямо ему между ног.

Борьке удалось сбежать. А его спасло только то, что в этот момент подошёл интендант и что-то сказал Чёрту на ухо. Тот, ругаясь, выбежал из дома. Кажется, привезли что-то важное, и он отправился командовать разгрузкой.

И вот теперь за всех отдувался Валька.

Он подошёл к Петеру, так звали переводчика фрицов. Плача и размазывая по лицу слёзы, он изо всех сил пытался давить на жалость. Обещал, что справиться лучше, там, в курятнике. В конце концов, тот действительно позволил ему войти. И вовремя: кто-то из пьяных фрицев начал рассказывать историю, остальные отвлеклись, а им с Валькой удалось незамеченными выскользнуть через открытую дверцу курятника.

Хуже всего было на следующий день. Чёрт решил устроить показательный суд над Борькой. Почему не над ним самим? Понятно, почему: чтоб было больнее и страшнее, Борька ведь маленький, и почти ничего не понимает. А мучаются они все.

Фриц потащил детей в их бывший дом. Сам сидел на стуле, за столом возле зелёной лампы. Что-то много говорил на немецком, заставляя Петера переводить. Он едва запомнил это судилище — но вот то, что произошло потом, врезалось в его память надолго.

Приговор оказался страшным: Борьку решили повесить.

Мама стояла на коленях, умоляла, каталась по полу. Но это Чёрта только веселило и раззадоривало.

Фриц вытащил Борьку во двор, надел на него заранее приготовленную петлю из шарфика, перекинутую через яблоню в их дворе.

Мама выла. А он сам сначала будто застыл внутри. Но потом в голове что-то взорвалось, он начал брыкаться и ему удалось вырваться из рук Вальки. Он подбежал к болтающемуся в петле брату, поднырнул под его ножки и встал, упрямо глядя на фрица. Борка громко заплакал. А фриц смотрел на него, издавая каркающие звуки, которые должны были означать смех…

Им опять повезло: ровно в этот момент во двор зашёл полковник, какая-то важная шишка из штаба. Брезгливо наморщившись, он велел Чёрту прекратить всё это.

Борька потом не мог нормально спать неделю. Постоянно вздрагивал и плакал во сне. Мама его успокаивала, пела колыбельные. Потихоньку, мало-помалу как-то пришёл в себя, только сделался молчаливым, замкнутым.