Ценник красивой жизни

Миша пришел в общежитие пединститута к другу, который учился на физмате. Ребята зашли в комнату к девчонкам по банальному случаю, занять картошки, любимого студенческого лакомства. Зашли и остались жарить картошку у них, приготовили огромную сковородку и сели ужинать все вместе за большим столом.

Миша ухаживал обстоятельно, основательно, достойно. Впрочем, Сима и сама понимала, что женский век короток, надо не засидеться в девках, как добрая половина студенток ее любимого педвуза, поэтому на ухаживания молодого человека ответила. Миша интересно рассказывал про физику, про то, как открытия в этой области перевернут мир. Ее филология, по сравнению с физикой, была дисциплиной скромной, но Симе тоже хотелось рассказать что-то необычно-интересное. Ну, например, о том, что Анна Керн не любила свою фамилию. А ведь именно с этой фамилией она вошла в историю классики! Это ей Александр Сергеевич посвятил самые известные строки: «Я помню чудное мгновенье». Об Анне Керн современники писали, что она не была «гением чистой красоты» и не отличалась от других девушек. Но у Пушкина было собственное мнение. Однако Сима больше слушала Михаила и предпочитала молчать, подробности о Керн он так и не узнал.

Предложение Михаил сделал через полгода после знакомства, и Сима согласилась. Миша был хорошим мужем, и прожили они в мире и согласии, но ее сердце никогда не пылало и не горело страстью. Они были ладной парой, и ей не о чем жалеть.

Но вот Аванесов, неуклюжий, ироничный сосед-следователь Аванесов, вдруг напомнил ей Олега, милого мальчика из далекой юности.

– Точно, он напоминает Олега, – вслух сказала Сима. – Ну что мне из этого? Олег с Надюшкой давно поселились в Москве, он стал доктором филологических наук, жена никогда не работала. А я здесь то в гардеробе, то на мусорке, то пью как лошадь.

– Ну, кто это опять? – ответила она на незнакомый номер сотового телефона. – Инга? О! А ты как мой номер узнала? Я тебе вчера дала? Обалдеть! Как твое здоровье? – Она послушала ответ и закивала: – Хорошо, только давай в кафе посидим в центре, если ты не против. В салон твой я уже не пойду, там небось весь персонал над нами со смеху умирал.

Они договорились встретиться через час, и Серафима торопилась привести себя в порядок. Кафешек и кофеен в центре обосновалось немало, но лучший кофе готовили в небольшом кафе «Центральное». Когда-то в перестроечные годы здесь шумел модный ресторан, и Серафима с девчонками праздновали тут день учителя. Тогда они, молодые учительницы, все время говорили о работе, даже за столом, мечтали о будущем, любви и признании учеников. Сегодня ничего в кафе не напоминало о бывшей местной тусовке, все было чинно и мирно.

Инга уже сидела за столом, красивая, с модной прической и ярким маникюром. Они встретились, как подруги.

– Рада видеть, Сима! – Инга приветливо улыбалась. – Что будешь? Здесь всегда свежие пирожные и кофе готовят из зерен. Чувствуешь, какой головокружительный аромат?

В кафе действительно вкусно пахло обжаренными кофейными зернами, амбре свежемолотого кофе щекотало ноздри и растекалось по помещению.

– Умение готовить хороший кофе – искусство, и только в «Центральном» им владеют в совершенстве. Мне твоя помощь нужна, – вдруг Инга мгновенно переключилась на другую тему.

– Рассказывайте, девушка, чем могу помочь?

– Ты вообще где работаешь?

Серафима замялась, обдумывая, как преподнести свое рабочее времяпровождение, и решила слукавить.

– Я бывшая учительница, репетиторствую нынче.

– Мне действительно нужна помощь надежного человека. Помнишь, я говорила про любовницу мужа, малолетку Ритку?

– Ну, ту, что убили. Помню! – кивнула Сима.

– Мне нужно, чтобы ты побывала у одного человечка и узнала, не остались ли от нее какие бумаги, записи, компьютер, наконец, ну и вообще какие-нибудь вещи.

– А это не опасно? Там, наверное, полиция уже все обрыскала?

– Нет, они про этот адрес ничего не знают.

– Ты тогда мне подробности расскажи, а то я приду, а меня под белы рученьки загребут, и никакое педагогическое образование мне не поможет.

– Да нет у меня особых подробностей. Рита несколько месяцев жила на квартире у этой женщины, знакомой ее матери, но точно я ничего не знаю.

– А зачем тебе ее документы? Ее нет уже, она мертвая. Зачем ворошить прошлое? Тем более ты мне сказала, что это муж твой мог сделать.

– Да это я ляпнула от обиды! Мужу не хочу про этот контакт говорить, он может все испортить.

– Как ляпнула?! – разозлилась Серафима, вспомнив про свое потраченное здоровье и про то, что она уже рассказала Аванесову.

– Вот так! Пожалуйста, выручи меня, я хорошо заплачу. Я местным частным детективам не доверяю, – болтают много. – Инга красивым жестом открыла сумочку и отсчитала купюры.

– Я сделаю, как ты хочешь, но у меня к тебе тоже просьба. Я не случайно оказалась в твоем кабинете. Володе нужно лечение в Германии, там восстанавливают память с его диагнозом, это большие деньги. Но тебе ведь ничего не стоит ему помочь, заплатить за лечение. Ты все-таки причинила их семье немало горя.

Инга изменилась в лице.

– Ты говоришь о Колесниченко?