Ценник красивой жизни

– Если он думает, что выкрутится и на этот раз, то заблуждается. Весь город только о диктофонной записи и гудит, голос его узнаваем, – отчеканила Сима. – Еще будет статья в газете. Но Инга явно об этом знала, обо всех его делишках.

– Извините, может, вы меня осудите, но мне Ингу не жалко, – проговорила Ирина. – Хотя за помощь ей спасибо. Мы улетаем с Володей через три дня на операцию в Германию, старший сын летит с нами. Врачи обещают благоприятный прогноз, снимки, анализы мы в клинику выслали, но это все предварительно. Но мы все равно верим, что Володя поправится.

– Ирочка, милая, ну конечно поправится. Справедливость в жизни существует. Я скажу вам то, что еще никто не знает. Когда я общалась с Ингой, то она дала понять, что располагает информацией про Ритку, значит, кто-то ей про девочку нашу рассказывал, и думаю, что это молодой охранник Шинкова, я слышала, как она говорила с ним по телефону и называла мужа «Он». Это Инга отдала запись на радио, больше некому, она эту запись искала и, значит, нашла.

– А что ей оставалось, несчастной? Ходить, пасти своего муженька, ставить его в такие ситуации, чтобы он ей был обязан.

– Какие судьбы женские, как стволы у дерева, то прямые, то кривые, то вбок растут, то вниз загнутся, замирают зимой, как неживые, копят силы, а когда весна приходит, то мощно выкидывают зеленые листья вопреки всему и зеленеют, цветут, плодоносят, ничто с природой совладать не в силах, – тихо проговорила Сима. – Вернетесь с Володей из немецкой клиники, обязательно пойдем в наш концертный зал, скоро пианисты московские приезжают на музыкальный фестиваль. Билеты за мной. Я теперь весь редакционный коллектив на концерты буду водить.

– А мы с Никитой?

– Как же без вас. Вы тоже в нашей компании.

– А твоя компания? Аванесов? – спросили подруги и весело рассмеялись, радуясь за Симу.

А Серафима тряхнула головой и твердо ответила:

– И Аванесов!

За окном хмурилась осень, ветер рьяно поднимал и кружил по асфальту опавшие листья, и казалось, что огненные клубы пыли поднимаются над дорогой и несутся вдаль, оставляя город одиноким и обнаженным.

Глава 45 Ритка и другие

За пятнадцать минут до происшествия

Ей хотелось именно это пальто, она видела его вчера в универмаге, даже примеряла, ей казалось, что ее фигура в этом пальто выглядела соблазнительной и неотразимой. На покупку пальто Бухлова уговорить удалось, хотя каждое приобретение для нее обсуждалось долго и придирчиво.

– У тебя вроде пальто есть.

– Такого – нет.

– А зачем человеку два пальто? – удивился Бухлов.

Продавщицы шептались, желание продать дорогое пальто у них, конечно, было определяющим, но девица им категорически не нравилась, она была нагло настойчивая. Они повидали и знали таких покупательниц, выдавливающих покупку из своих «папиков». Рита окинула девчонок презрительным взглядом, они были сейчас для нее просто обслугой, и что они думают, ее абсолютно не интересовало. Бухлов вздохнул.

– Не отвяжется ведь!

Он не думал, что девочка выльется ему в такую копеечку. Траты на Аллу были ничтожные, по сравнению с ее молодой протеже. Впрочем, если бы не болезнь жены, Бухлов бы не бегал по бабам, мало им утех в постели, так еще подарки дари, шампанское покупай. Ему, с одной стороны, льстило присутствие молодой девахи рядом, с другой стороны, он начинал от нее уставать, слишком много слов она говорила и слишком много требовала.

– Привыкла, что Шинков потакал, у меня столько денег нет, – бурчал мужчина, но наткнувшись на просящий взгляд Ритки, нехотя произнес:

– Берем пальто, берем!

Ритка чуть не заплясала на месте. Такое вельветовое пальто было ее нынешней мечтой, и мечта сбылась.

– Обмыть надо. – Бухлов вывернул машину к универсаму и через десять минут вышел оттуда с большим пакетом.

– Коньяк купил, – весело сообщил он. – Ты, Ритка, любишь коньяк?

– Я люблю все, что мне наливают, поэтому молодец, что купил.

Она изучила чек и небрежно сунула его в карман.

– Исправляешься, не пожадничал.

Бухлов удовлетворенно хмыкнул, он притормозил у БКЗ.

– Ты погуляй минут пятнадцать, я сейчас на встречу мотанусь и обратно.

Ритка нехотя вышла из машины и подошла к зданию.

– Господи, какие афиши висят, люди на концерты ходят!

Она вдруг вспомнила, как в их детский дом приезжал хор и девушки в кокошниках казались ей образцом неземной красоты, а их ярко-красные сарафаны, вышитые золотом, недосягаемой роскошью. Хор пел русские народные песни, которых в детском доме никто не слышал, не пели они такие песни на уроках пения.

– Ой, ты во поле, ой ты во чистом, – выводила розовощекая девица, и ей вторили: – Ой, ой.

Что такое «во чистом», Рита не поняла, но песни ей понравились очень. Она потрогала руками бумагу на афише и вдруг увидела Тому. Ритка уже было успокоилась и почти забыла о Саше, но иногда ее самолюбие покалывало.

«Бросил он тебя! Бросил! Оставил! На другую променял!» – подстрекал внутренний голос, и осознавать это было неприятно.

– Ау! – окликнула она проходящую девушку. – Вы далеко, гражданка?