Ценный подарок (сборник)

Танечка, покраснев, отчего она всегда делалась еще привлекательней, робко сказала:

— Извините, Анатолий Николаевич, можно, я позвоню своей подруге? Она только что вернулась из туристской поездки в Рио и привезла мазь, которая исцеляет даже от укуса кобры.

Терпеть не могу лечиться у врачей, а домашние лекари вызывают у меня приступ зубной боли.

Задание, которое мы завершали, было сложным. В служебной обстановке оно потребовало бы не меньше двух дней, а здесь мы закончили его в течение четырех часов. Танечка не бегала каждые пятнадцать минут звонить по телефону. Дыроколов не выходил беспрерывно курить, нарушая заветы своего любимого журнала, Погарский не шатался по комнатам, рассказывая анекдоты.

Сотрудники нашего отдела были молчаливы и сосредоточенны, и я объяснял это тем, что они чутко относились к тяжело пострадавшему человеку.

Когда работа была закончена, все как-то замешкались, прежде чем уйти, и это тоже было понятно: им не хотелось оставлять в одиночестве больного.

— Садитесь, друзья, — сказал я своим домашним голосом, — располагайтесь поудобней. Ну, как вам понравился мой кабинет?

— Метраж приличный, высота подходящая, а интерьерчик у тебя аховый, — хохотнул Погарский. — Вот, например, эту тумбу, — он показал на письменный стол, — нужно перекантовать. Где это видано, чтобы свет падал с правой стороны!

— Пожалуй, — осторожно согласился с ним Дыроколов, — это вопреки законам оптики. Как вы считаете, Татьяна Даниловна?

Танечка обиженно промолчала. Она не любила, когда ее называли по имени и отчеству, считая, что это старит ее, и к тому же отчество было таким неэлегантным.

— Махнем его! — скомандовал Дыроколов и, не ожидая моего разрешения, вместе с Погарским переставил стол.

Я не протестовал. Не знаю почему, может быть потому, что дома я никогда не имел собственного мнения. Закончив перестановку стола, мои сослуживцы дружно нанялись преобразованием кабинета. Погарский молча прицеливался к книжным полкам, затем сказал:

— Смотри, Стасик, как стоят книги, ни на что не похоже.

— Да, — сухо сказал Дыроколов, который не любил, когда к нему обращались на «ты», — это вопреки всем правилам удобства.

— Переставим, — твердо сказал Погарский, — потрудимся для нашего начальника и друга. «Эй, дубинушка, ухнем!»

— Подождите, мальчики! — взмахнула изящной ручкой Танечка. — Я что-то придумала. Не делайте пока ничего. Я сейчас!

И она убежала в глубь квартиры.

— Не могу представить, что пришло ей в голову, — с легким презрением сказал Дыроколов, не веривший в творческие способности Танечки-импорт.

— Женщина ребус без разгадки, засмеялся Погарский. Он любил вычитывать чужие афоризмы и выдавал их за свои.

Ждать Танечку долго не пришлось. Она появилась, торжественно держа в руках тряпку, которой Катя вытирала пыль. На Танечке был надет передник моей жены. Я был потрясен тем, как эта девушка сумела быстро сориентироваться в незнакомой обстановке.

— О-ля-ля! — воскликнула Танечка. — Начали!

Мужчины скинули пиджаки, Танечка перетирала книги, а Погарский с Дыроколовым переставляли их на новые места.

На верхнюю полку водрузили классиков.

— Старички могут спокойно дремать там, — усмехнулся Погарский, — детей школьного возраста у вас нет.

Ниже шли иностранные детективы, проза М. Булгакова, стихи Анны Ахматовой и другая престижная литература многих интеллигентных семей. На первой полке расположились нужные мне технические справочники.

Покончив с полками, Танечка, Погарский и Дыроколов принялись за другие вещи в кабинете. Они перевесили картины, чтобы получилась цветовая гамма. Танечка принесла из спальни клетчатый плед и бросила его на диван.

— Во! — ликовала она. — Видите красочное пятно? Теперь это модно. Моя подруга, которая была по туристской в Неаполе, говорит, что у них буквально все комнаты в красочных пятнах.

— Молодец! — похвалил ее Погарский, а я еще раз удивился искусству ориентировки этой девушки, так быстро и безошибочно отыскавшей нашу спальню.

Мои сослуживцы действовали дружно, пока речь не зашла о горшке с геранью, стоявшем на середине окна.

— Унылая симметрия, — поджал плоские губы Дыроколов, — передовая архитектурная мысль давно отказалась от линейного однообразия. Цветок должен стоять справа, он будет гармонировать со стеной соседнего дома.

— Слева, мамочка моя! — причмокнул языком Погарский.

— Справа, — ржавым голосом произнес Дыроколов.

— Слева, — обаятельно улыбнулся Погарский.

Так они перебивали друг друга, и неизвестно, чем бы все это кончилось, но Танечка капризно-кокетливо перебила их:

— Мальчики, не ссорьтесь. Оставьте цветок на прежнем месте. Я так хочу. Будьте мужчинами, уступите даме.

Погарский и Дыроколов во внеслужебное время бывали мужчинами, и они уступили Танечке. Им это было гораздо легче, чем уступить друг другу.

— Умницы! — воскликнула Танечка. — А теперь пройдемтесь по квартире.

Изменения коснулись и других помещений. В спальне мои сослуживцы поставили кровать посередине комнаты, сказав, что теперь так принято даже в колхозах. В комнате Витьки сняли с окон шторы (стариковский цвет), в ванной и кухне колдовала одна Танечка.