Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

В течение почти трех месяцев я не принимал активного участия в украинских делах, пока рано днем в воскресенье, 25 ноября, не получил известие об инциденте на море между Россией и Украиной. Украинские военные корабли и сопровождающий их буксир пытались войти в Азовское море через Керченский пролив, узкий водоем, отделяющий Крымский полуостров от собственно России, и через который Россия недавно построила мост. Наша первоначальная информация заключалась в том, что российский корабль протаранил украинский, но более поздняя информация показала, что русские открыли предупредительный огонь и один или несколько снарядов попали в украинские корабли. Русские захватили все три украинских корабля и их экипажи (некоторые из них, как сообщается, получили ранения), хотя было неясно, в чьих водах находились корабли, когда они были захвачены. Большая часть этой информации поступила через наше посольство в Киеве, так что мы услышали украинскую версию событий, по крайней мере на начальном этапе.

Поскольку эскалация была возможна, я решил позвонить Трампу. Я хотел быть уверенным, что он знает, что мы следим за ситуацией на случай, если журналисты начнут задавать вопросы. Первое что его беспокоило — это что европейцы делают по этому поводу? То же что и мы, конечно же — то есть ничего. Позже ЕС все же разродился заявлением, но это была обычная каша. Трамп сразу решил, что украинцы пытались спровоцировать русских — вполне возможно, учитывая надвигающиеся президентские выборы. Но также было возможно, что русские искали конфронтации, возможно, пытаясь каким-то образом легитимизировать в глазах Запада свое присоединение Крыма. Трамп не собирался пороть горячку, даже если Россия была полностью неправа. К вечеру Порошенко, казалось, был готов объявить военное положение — довольно неожиданная реакция на инцидент на море. Госдепартамент хотел сделать сильное антироссийское заявление, которое я запретил из-за того, что Трамп сказал несколькими часами ранее. Более того, существовали все шансы на проведение в понедельник заседания Совета Безопасности ООН, по иронии судьбы созванного Россией, в ходе которого, очевидно, будет сделано заявление США, что даст нам больше времени для получения фактов.

Ян Хекер позвонил мне в семь тридцать утра в понедельник утром, и первым вопросом, который он поднял, был инцидент в Керченском проливе. Немцы были осторожны. Похоже, Хекер считал, что Порошенко был даже доволен тем, что произошло, из-за потенциальных политических очков, которые он рассчитывал заработать на инциденте: благодаря ему он будет выглядеть сильным антироссийским лидером. Хекер сказал, что голосование в Раде о предложенном Порошенко законопроекте об объявлении военного положения сроком на шестьдесят дней запланировано примерно через два с половиной часа. Законопроект позволит задействовать сто тысяч резервистов для обучения, а также исключит любую политическую деятельность на этот срок. Поскольку другой украинский закон требовал, чтобы непосредственно перед общенациональными выборами проводилась предвыборная кампания продолжительностью не менее девяноста дней, законопроект Порошенко гарантировал бы перенос выборов 31 марта, что, несомненно, пойдет ему на пользу, учитывая его низкие результаты опросов общественного мнения. Германия выступила против переноса выборов, сказал Хекер; до сих пор Украина и Россия давали противоречивые версии этого эпизода, но факты оставались неясными. У Меркель был запланирован разговор с Порошенко в ближайшее время, и действительно, пока мы разговаривали, Хекера вызвали в офис Меркель. Он пообещал перезвонить, когда все закончится.

Потом опять был Помпео. Он рассказал, что только что говорил с Трампом о брифинге, который они с Мэттисом должны были провести в Конгрессе через несколько дней. Рассматривался закон, запрещающий помощь Саудовской Аравии из-за войны в Йемене. Трамп поднял вопрос о Керченском проливе, заявив, что Порошенко, возможно устроил провокацию в политических целях. Трампу не хотелось разгребать эту путаницу и он пытался спихнуть ее на европейцев. Помпео не поднимал вопрос с воскресным запросом Трампа о заявлении Белого дома — просто сказал, что Госдеп пытается смягчить предложенный Никки Хейли яро антироссийский проект замечания для Совета Безопасности. Помпео пообещал Трампу, что он и я позаботимся о том, чтобы Хейли следовала инструкциям. Я предложил рассматривать предполагаемое заявление Хейли как средство донести окончательную точку зрения США, а не иметь несколько, и он согласился. Помпео сказал, что позвонит Хейли и велит ей “провести цветные линии” — звучало правильно. Затем я позвонил Трампу и рассказал ему, что мы с Помпео решили относительно заявления Хейли, которое ему понравилось, и я также проинформировал его о реакции Германии и украинском законодательстве о военном положении.