Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Жизнь в Белом доме развивалась в своем собственном ритме: Трамп уволил директора ФБР Джеймса Коми позже в мае (по предложению Кушнера, как сказал Бэннон), затем встретился с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым (которого я знал на тот момент более двадцати пяти лет) и, предположительно, был менее осторожен при обсуждении секретных материалов, назвав Коми психом, согласно непредвзятому «Нью-Йорк Таймс». Я был в Израиле в конце мая, чтобы выступить с речью и встретился с премьер-министром Биби Нетаньяху, с которым я познакомился при Буше-старшем. Угроза Ирана была в центре его внимания, как и положено любому израильскому премьер-министру, но он также сомневался в том, чтобы возложить задачу положить конец израильско-палестинскому конфликту на Кушнера, семью которого Нетаньяху знал много лет. Он был достаточно опытным политиком, чтобы не выступать против этой идеи публично, но, как и большая часть мира, он задавался вопросом, почему Кушнер думал, что он добьется успеха там, где такие, как Киссинджер, потерпели неудачу.

Я вернулся в Белый дом в июне, чтобы увидеть Трампа, идущего с Прибусом к «Внешнему овалу». Трамп увидел нас через открытую дверь и сказал:

— Привет, Джон, дайте мне всего минуту, я подписываю решение по судейской комиссии.

Я был рад дать ему столько времени, сколько ему нужно, потому что растущий послужной список Трампа по назначениям судей, который со временем будет подтвержден утверждением судей Нила Горсача и Бретта Кавано, был для консерваторов наивысшим приоритетом и величайшим достижением его пребывания в должности. Когда Прибус и я вошли, я поздравил Трампа с выходом из Парижского соглашения по климату, от которого “ось взрослых” не смогла его удержать и которое я рассматривал как важную победу над режимом глобалистов. Парижское соглашение было шарадой для тех, кто действительно обеспокоен изменением климата. Как и во многих других случаях, международные соглашения обеспечивали видимость решения основных проблем, давая национальным политикам возможность поставить себе в заслугу, но не имели заметного реального значения (в данном случае, предоставляя свободу действий таким странам, как Китай и Индия, которые оставались практически свободными). Я дал Трампу копию моей статьи 2000 года под названием “Должны ли мы серьезно относиться к глобальному управлению?”, опубликованную в «Чикаго Джорнел» — конечно, у меня и в мыслях не было, что он станет ее читать, просто хотел напомнить ему о важности сохранения суверенитета США.

Я предостерег Трампа от растраты политического капитала в бесплодных поисках решения арабо-израильского конфликта и решительно поддержал перенос посольства США в Израиле в Иерусалим, тем самым признав его столицей Израиля. Что касается Ирана, я призвал его настаивать на выходе из ядерного соглашения и объяснил, почему применение силы против ядерной программы Ирана может быть единственным долгосрочным решением.

— Ты скажешь Биби, что если он применит силу, я поддержу его. Я сказал ему это, но ты скажи ему еще раз, — сказал Трамп без моих понуканий.

По ходу разговора Трамп спросил, лажу ли я с Тиллерсоном и я ответил, что мы не разговаривали с января. Бэннон сказал мне несколько дней спустя, что Трамп остался доволен встречей. И действительно, несколько недель спустя Тиллерсон позвонил, чтобы попросить меня стать специальным посланником по ливийскому примирению — как я решил, просто «для галочки», ведь если бы его спросили, Тиллерсон мог сказать Трампу, что он мне что-то предлагал, но я отказался. Тиллерсон почти одновременно попросил Курта Волкера, близкого соратника Маккейна, стать специальным посланником по Украине. Ни одна из этих работ не требовала полной занятости в правительстве, но, на мой взгляд, вы либо были в администрации, либо нет.

Администрация также думала о Северной Корее после освобождения Отто Уормбиера, который подвергся варварскому обращению со стороны Пхеньяна и умер по возвращении в Соединенные Штаты. Жестокость северян рассказала нам все, что нам нужно было знать о их режиме. Более того, Пхеньян запускал баллистические ракеты, в том числе 4 июля (как предусмотрительно), а затем еще одну 28 июля, что в конечном итоге привело к дальнейшим санкциям Совета Безопасности ООН 5 августа. Несколько дней спустя Трампу было предложено пригрозить Северной Корее “огнем и яростью, каких мир никогда не видел”, хотя Тиллерсон сразу же сказал, что американцы должны “спокойно спать по ночам” и “не беспокоиться об этой конкретной риторике последних нескольких дней”, вряд ли что-то проясняя. Я задавался вопросом, кого высмеивает Тиллерсон — Северную Корею или Трампа, который 11 августа повысил ставку, заявив, что США “сыты по горло” Северной Кореей. Было мало видимых свидетельств того, что велись какие-либо новые военные приготовления.

30 августа Трамп написал в Твиттере, что мы двадцать пять лет безрезультатно разговаривали с Северной Кореей, и не было особого смысла продолжать разговор. Трамп повторил эту точку зрения 7 октября: