Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Лесной пожар, однако, вот-вот должен был вспыхнуть на другом фронте, поскольку Ларри Кудлоу проинформировал прессу о переговорах Трампа и Абэ. Сандерс хотел, чтобы я присоединился к Кудлоу, но я предпочел этого не делать по той же причине, по которой отказался участвовать в воскресных ток — шоу: я не видел никакого смысла в том, чтобы быть телезвездой в первую неделю работы. В прямом эфире брифинга Кудлоу, отвечая на неизбежный вопрос о санкциях против России, Кудлоу сказал, что произошла некоторая минутная путаница, а затем изложил пункты, которые Трамп продиктовал Сандерсу на борту борта № 1. Хейли немедленно отправила сообщение Дане Перино из «Фокс»: “При всем моем уважении, я ничего не путаю”, и, бум, война снова началась, по крайней мере, на какое-то время. Выходя из инцидента, Хейли родила хорошее название для будущей книги. Но, при всем моем уважении, она ничего не путала. Она просто врала.

После того, как Трамп и Абэ играли в гольф в среду утром, состоялся рабочий ланч, в основном по торговым вопросам, который начался только в три часа дня. Лидеры двух стран провели совместную пресс-конференцию, а ужин между двумя делегациями начался в семь пятнадцать. Я улетел обратно в Вашингтон на самолете первой леди, считая этот саммит настоящим успехом по таким существенным вопросам, как Северная Корея.

Однако сейчас мое внимание было сосредоточено на Иране и возможности, предоставленной следующим решением об отмене санкций 12 мая, чтобы форсировать решение о выходе. Помпео позвонил мне во Флориду во вторник вечером и рассказал о том, что делать с иранской ядерной сделкой. Я не мог сказать, он управлял Госдепартаментом или Госдепартамент, который все больше боялся, что мы можем наконец уйти, управлял им. После трудной, иногда вспыльчивой дискуссии о неизбежной критике со стороны высокопоставленных лиц, которую вызовет решение о выводе войск, Помпео сказал, что он попросит свой аппарат более тщательно подумать о том, что последует после нашего выхода, чему они до сих пор категорически сопротивлялись. Я беспокоился, что очевидная нервозность Помпео по поводу срыва иранской ядерной сделки может привести к еще большей задержке. Зная, что государственная бюрократия воспользуется нерешительностью, чтобы воспрепятствовать отмене еще одного священного международного соглашения, нерешительность на политическом уровне Администрации может оказаться фатальной.

Трамп оставался во Флориде до конца недели, а я, вернувшись в Вашингтон, сосредоточился на Иране. Я долгое время считал, что Иран, хоть пока и не располагает действующим ядерным оружием, как Северная Корея, потенциально даже более опасен из-за революционной теологической одержимости, движущей ее лидерами. Ядерная программа Тегерана (а также его работа над химическим и биологическим оружием) и его возможности в области баллистических ракет сделали его как региональной, так и глобальной угрозой. На и без того напряженном Ближнем Востоке прогресс Ирана в ядерной области вдохновил других — Турцию, Египет, Саудовскую Аравию — предпринять шаги, в конечном счете согласующиеся с наличием у них собственного ядерного потенциала. Иран также имел сомнительную репутацию главного банкира международного терроризма в мире, активно поддерживая террористические группировки оружием и финансами, особенно на Ближнем Востоке, и размещая свой собственный обычный военный потенциал в зарубежных странах для достижения своих стратегических целей. И по прошествии сорока лет пыл Исламской революции в Иране не проявлял никаких признаков ослабления среди его политических и военных лидеров.

Я встретился с представителем Великобритании Марком Седвиллом, затем со своим немецким коллегой Яном Хекером и подробно поговорил по телефону с представителем Франции Филиппом Этьеном. Хотя я неоднократно говорил, что окончательное решение не было принято, я также всеми возможными способами пытался объяснить, что нет возможности “зафиксировать” соглашение, о чем Госдепартамент умолял более года. Для всех трех моих коллег и их правительств это была тяжелая новость. Вот почему я продолжал повторять это, зная или, по крайней мере, надеясь, что Трамп откажется от сделки в течение нескольких недель. Новость должна была стать ударом грома, и я хотел быть уверен, что сделал все возможное, чтобы наши ближайшие союзники не были удивлены. С неизбежными визитами в Белом доме Макрона и Меркель было достаточно возможностей для полноценного обсуждения этих вопросов, но им нужно было заранее знать, что на этот раз Трамп намеревался уйти. Возможно.