Центр принятия решений. Мемуары из Белого дома

Шли дни, и я спокойно подтвердил Мнучину, Хейли, Коутсу, Хаспел и другим, что все указывает на выход из соглашения с Ираном в начале мая и что нам всем нужно подумать о надлежащем внедрении решения и последующих шагах в соответствующих областях. Мнучин настаивал, что ему нужно шесть месяцев, чтобы вернуть санкции в действие, чего я не мог понять. Почему бы не ввести повторные санкции в действие немедленно, с небольшим льготным периодом, скажем, тремя месяцами, чтобы позволить предприятиям корректировать существующие контракты и тому подобное? Это была постоянная проблема с Казначейством при Мнучине. Казалось, он был так же озабочен смягчением последствий санкций, как и их введением с самого начала. Неудивительно, что Иран, Северная Корея и другие страны так хорошо обходили санкции: у них всегда было достаточно времени, чтобы подготовиться из-за подхода Мнучина (который, по сути, был тем же, что у Обамы). Помпео согласился, что санкции должны вступить в силу немедленно. Мы одержали небольшую победу, когда Мнучин сократил период “свертывания” для большинства товаров и услуг со 180 дней до 90 дней, за исключением нефти и страхования, которые он сохранил на уровне 180 дней. Конечно, нефть была в подавляющем большинстве случаев самым важным экономическим вопросом, поставленным на карту, так что отступление Мнучина вряд ли было значительным. И мы говорили не просто о “сворачивании” существующих контрактов, а о льготном периоде, в течение которого можно было бы заключать и исполнять новые контракты без какого-либо запрета вообще. Это было заведомо обречено на провал.

Помпео, Мэттис и я провели наш первый еженедельный завтрак в Пентагоне 2 мая в шесть утра, и Мэттис продолжал выступать против вывода войск. Было ясно, что Трамп принял решение. До конца недели подготовка к объявлению о выходе, в частности подготовка официального документа о решении президента, чтобы убедиться, что не осталось лазеек, через которые сторонники могли бы пролезть обратно. Работа над речью Трампа продолжалась до тех пор, пока текст не был подготовлен для телесуфлеров. Хотя я предлагал объявить о выходе 7 мая, Сандерс сказал мне, что у Первой леди на этот день было запланировано мероприятие, поэтому мы перенесли его 8 мая. Так решаются важные государственные вопросы. И, на самом деле, даже тогда Трамп колебался, размышляя о той или иной дате, буквально до последней минуты.

В субботу, 5 мая, состоялся последний, поверхностный телефонный разговор Трампа и Мэй по Ирану и другим вопросам. Министр иностранных дел Борис Джонсон прибыл в Вашингтон в воскресенье вечером для дальнейших обсуждений. В ту же ночь Мэттис отправил мне домой секретный документ, в котором снова высказался против вывода войск, но по-прежнему не просил о встрече на высоком уровне для обсуждения. Мне хотелось сказать, что его позиция и так хорошо сохранилась для истории, но я воздержался. Пентагон все еще не сказал нам, что ему придется делать в оперативном плане, если США уйдут, перейдя от открытого противостояния к партизанской войне.

Я увидел Джонсона в своем офисе в девять утра в понедельник. Мы рассмотрели недавние встречи Трампа с Макроном и Меркель, а также идею Макрона о “четырех столпах”. Джонсон сказал, что они думали в том же направлении. Он, как и Макрон, подчеркнул, что Британия полностью понимает слабые стороны существующей сделки. Я объяснил, почему объявление будет сделано в ближайшее время, хотя, зная Трампа, я не сказал, что это будет на следующий день. Тогда мы не просто впали бы в бездействие, а вернули бы в силу все санкции США, связанные с ядерной программой, которые были заморожены в результате сделки. Когда мы расставались, я напомнил Джонсону, что хочу помочь с Брекзитом. Позже я поговорил с Седвиллом об этом разговоре, а позже разговаривал по телефону с Этьеном, когда он воскликнул, что Трамп только что написал в Твиттере:

Я объявлю о своем решении по иранской сделке завтра из Белого дома в 14:00.

Этьен следил за твитами Трампа более внимательно, чем я! Не было никаких сомнений в том, что грядет, что я подтвердил израильскому послу Рону Дермеру и нескольким другим, хотя никто и не нуждался в особых объяснениях.

Трамп произнес речь примерно в 14:15. Затем мы все вернулись в Овальный кабинет, чувствуя, что все прошло так, как планировалось, и что речь будет хорошо принята. Около половины третьего я провел встречу с репортерами в зале брифингов Белого дома, которая велась в записи. На этом мы закончили.

* * *

Потребовался месяц, чтобы разорвать ядерную сделку с Ираном, показав, как легко это сделать, если кто-то возьмет дело в свои руки. Я сделал все возможное, чтобы подготовить наших союзников Великобританию, Германию и Францию к тому, что произошло, потому что они, казалось, были совершенно не готовы к возможному выводу войск США. Многое еще предстояло сделать, чтобы поставить Иран на колени или свергнуть режим, несмотря на заявленную политику Трампа об обратном, но мы отлично начали.