Центр роста

Случай уничтожения Направляющего, с которым Русудан ознакомила богатого и падкого на без того сладкую, но посыпанную сахаром клубнику Садко, был совершенной правдой, но крайней редкостью - можно сказать, казуистикой. Потому что новые Направляющие при гибели прежнего действительно могли народиться, и даже в огромном количестве, но это случалось не так уж часто. Как правило, Замыкающий, оставшийся без вожака и большого брата, немедленно погибал какой-нибудь смертью, если в дело не вмешивались высшие силы, не позволявшие убийце угаснуть, ибо в нем пока сохранялась надобность. Копулятов знал, что Русудан хотела умереть. Он и сам хотел умереть, они болели одной болезнью, отчего Роммель и оказался в реанимации, где стал очевидцем совсем иной сцены. Какой-то Направляющий, абсолютно бесперспективный - судя по аппарату искусственного дыхания, перебинтованной голове и мрачным, скупым репликам персонала, со всей очевидностью погибал, и его намеревались распороть, чтобы вынуть хорошие органы для других Направляющих, еще могущих выживать и направлять. Так вообразите же: Замыкающий этого фрукта не отходил от него ни на шаг. Он валялся в ногах у врача, целовал халат и бахилы, сулил невероятные по числу нулей деньги, обещал сию секунду оказать сексуальные услуги - что угодно их милости, лишь бы не отключали машину. Но аппарат, не соблазнившись посулами, отключили, и Замыкающий мгновенно скончался от проникающего инфаркта в сочетании с разрывом мозговой аневризмы.

Лежал там еще один, которому повезло иметь депрессивного Замыкающего, так что за ним, Замыкающим-Центровым, носился еще один, следующий в очереди, приговаривая: но ты же ни в чем, ни в чем не виноват, не бери на себя этот грех, он умирает сам по себе; не вздумай чего-нибудь над собой учинить потом, когда… Он не смел договорить, когда именно, у него не поворачивался язык лишний раз напомнить и разбередить рану. Известно, что депрессивные часто казнят и винят себя во всех бедах мира. Но там все кончилось сравнительно удачно. Направляющий находился в сумеречном, почти никаком, сознании - видный литератор, он постоянно шарил руками по одеялу.

- Обирает себя, - шептал Замыкающий, измученный похлеще больного. - Это очень плохой, предсмертный симптом.

Но тот всего-навсего искал свою записную книжку, которую отобрали при поступлении вместе с другими вещами.

Когда Направляющий пошел на поправку, Замыкающему сделалось легче, но ненадолго, и вскорости зазвучала прежняя заунывная шарманка. Он ровным счетом ничего не делал для своего Направляющего, так что законы братства легли на плечи того, кто замыкал Замыкающего, а первый Замыкающий маялся и шатался по больничным коридорам Центровым в отдельном несчастным триумвирате. Еще его донимала зависть к тройкам, где царили совет и любовь.

В тот раз Копулятов выпил уксусную эссенцию и лежал, мучаясь и корчась от внутреннего ожога. Он оплошал: заорал во все горло, глотая жидкость, и многое выплеснулось. К тому же его услышали, стали спасать, и он понял, что сегодня ему снова приказано выжить, пока не умрет Русудан, хотя он сделал много разных попыток. Вообще говоря, это были герои другого романа, умиравшие и воскресавшие из мира в мир, из эпохи в эпоху по прихоти автора; родные сестра и брат, расположенные к инцесту и сохранявшие память, переносились из Адского Ада в Адский Ад к Аде; жертвы тайной кровосмесительной связи в одном благородном восточном семействе, но в итоге все переродившиеся.

Копулятов был тем самым пилигримом-калекой, который остановил Устина Садко на перекрестке, желая будто бы выяснить номер даймера, давным-давно ему известный. Хотелось познакомиться лично с таким препятствием после долгой, очень долгой подготовительной работы - с Устином Садко и прочими, ибо Устин Садко не знал, по его ошибочному мнению, о существовании настоящей базы данных; та же, которой все пользовались и перед которой все трепетали, предназначалась для самоуспокоения и прекраснодушия. А секретная база реальных данных показывала, выведенная на даймеры, что вся их честная компания подбирается к самому верху и быстро приближается к номерам, которые исчисляются не миллионами, а тысячами, сотнями и десятками. Не знал он только того, что фальшивым является именно его даймер, а не пластиковая карта Садко. На сей раз, однако, правда недалеко ушла от действительности, а потому реальный даймер Устина врал больше. Про разницу в даймерах, как правило, и за немногими исключениями, знали люди, о которых в сводках не было никаких сведений: они же обычно и выполняли основную истребительную работу. Таким безадресным анонимом являлся и Копулятов. Но теперь он решил, что наступило время проявиться и обозначиться ради плана, ради претворения его в жизнь - или смерть - он давно собирался так поступить.