Центральный Зомбиленд

Рыжик недоуменно моргнул желтым датчиком. Кирилл хмыкнул. Еще час, не меньше, обсасывал он эту теорию, пребывая в самом приподнятом расположении. Он, наверно, и оставался бы в нем до прихода Даши, если бы не пришла мысль, что все эти «очевидности» он додумал и внушил себе с единственной подсознательной целью. И цель сия – оправдание собственной его тяги к Даше, которая в противном случае выглядела бы совсем бесперспективной и удручающе-бессмысленной. На душе мгновенно покислело. Утешительным призом пришла идея, что по крайней мере у него обнаружилось подсознание. Да еще такое креативное.

Серые стены, обнаженные белесым светом лампы, уже действовали на нервы. Заняться было абсолютно нечем. Кирилл попытался даже считать заклепки на передней панели Рыжика. Занятие не из увлекательных, но за неимением лучшего…

Заклепок было много. На сто сорок пятой робот ему все испортил. Он открыл переднюю панель, сбив Кирилла со счета. Отсек внутри Рыжика, принесший этой ночью ему спасение, оказался отнюдь не пустым. Посреди него возвышалась невысокая кучка из переплетенных металлических шариков, проводков и других деталек. Внезапно некоторые из них зашевелились и сложились в маленького блестящего паучка с ножками-трубочками и утыканным глазками шариком-телом. Паучок неторопливо вылез из Рыжика и начал изучать комнату, обегая все ее плоскости. Пару раз он проскочил по стене совсем рядом с койкой Кирилла, и того поразила стремительная грация, с которой создание переставляло восемь своих ножек-трубочек, превратив их в сплошную блестящую мешанину.

Тем временем из кучи металлического мусора внутри робота слепился еще один паучок. Выкарабкавшись наружу, он, как и первый, замельтешил по комнате. Затем их стало трое… Четверо… А вот и пятый… Когда число паукообразных созданий дошло до дюжины, детали внутри Рыжика закончились, и он закрыл панель. Паучки меж тем метались по стенам, полу и потолку без видимой причины и цели. Однако вскоре цель прояснилась. Паучки с какого-то момента начали оставлять после себя в воздухе серебристые дорожки. Они прикрепляли концы тех нитей к поверхности и пускали новые. Они плели паутину. Начав с дальнего угла помещения, создания быстро оплели робота настолько плотно, что Кир перестал его видеть. Они оплели стол, стул и лампу, так что стало непривычно сумеречно. С каждой нитью они приближались к Кириллу. Он понял, что является конечной целью этой прядильной эйфории. Ну уж нет, конец в качестве оплетенной паутиной жертвы хорош для мухи, но не для него. А, честно говоря, и для мухи-то плох.

Паутина приближалась. Он попытался встать, однако ноги его не слушались. Видимо какое-то средство было подмешано в завтрак. Паутина была уже совсем рядом. Он видел каждый мелкий элемент ее ажурного узора. Надо попытаться доползти до двери. Паутина уже нависала над ним, усыпанная круглыми строителями, как жемчужинами росы. Он повернулся набок, ухватился руками за край кровати и потянул себя прочь. Получилось. Со всего размаху он шлепнулся на пол. Болью откликнулись колени и локти. Он схватился за что-то теплое…

Свет в комнате вспыхнул ярче. Паутина еще нависала над ним…

– Даже не знаю, стоит бояться или нет, – раздался сверху веселый голос.

Кирилл открыл глаза. Сфокусировать зрение удалось не сразу, сон еще не оставил их. Наконец сознание прояснилось. Он действительно лежал на холодном полу. Даша стояла перед ним, а вернее над ним, во всем блеске красоты и юности. Волосы ее, на этот раз тщательно уложенные, спадали волнами. Черное платье обтягивало верх, оставляя обнаженными плечи, и широко расходилось от талии. Причудливым неровным узором его покрывали белые линии. Они пересекались, разбегались и сходились вместе на правой груди. Вот и паутина… На ногах у девушки были надеты черные бархатные туфли, чуть выше которых он и схватил ее щиколотки, самым дерзким образом.

– Может все-таки отпустишь и поднимешься? – Ситуация ее почему-то не пугала, мысли не могли лгать. – Мне, безусловно, приятно видеть тебя у своих ног, но хвататься за них пока рановато.

Она почти по-детски хихикнула. Отпускать ее не хотелось, нежная, теплая кожа пульсировала под его руками, передавая ощутимые волны энергии. Однако вечно так продолжаться не могло. Жаль. Кирилл изобразил смущение и встал на ноги. Колени саднили. Даша мило присела, изображая реверанс, и элегантным движением руки указала на стол.

– Прошу, милорд, кушать подано.

Все еще издевается. И веселится при этом. Ну точно, как котенок, стащивший клубок ниток. Впрочем, стол и вправду был заставлен неизвестными ему блюдами и напитками. В середине великолепия возвышалась хрустальная ваза с одинокой, волшебно-пурпурной розой.

– Чё это? – глуповато-обиженно спросил он. – Какой там «милод»?

Словечко «чё» из сленга серых блок-кварталов почему-то показалось ему наиболее уместным в данной ситуации. Даша фыркнула в ответ, опять напомнив кошку, и непринужденно опустилась до его уровня. В разговоре, естественно.