Цепь

Врачи настаивают на нашей госпитализации. Я настаиваю на том, чтобы меня отвезли в гостиницу, Коля Турин, которого уже перевязали, согласен со мной. Нас двое против всех Но мы берем верх. А где Нина-Лина? Испугалась и убежала? Врачи сдаются. Через час мы с Колей Туриным и Мендыгуль уже в своем номере.

Еще через полчаса в номер вваливается майор Сенюшкин и говорит, что задержанный парень — это Зикен Бейсеев.

Мендыгуль Оразбаева краснеет и опускает голову…

11

— Я  ведь и не хотела потому выходить, — виновато говорит Мендыгуль, — что видела Зикена и его приятеля. Они сидели за столиком по диагонали от нас. Слева.

Так, по диагонали, слева… Справа веселились офицеры, слева… Слева сидели два парня. Один — с копной рыжих волос — в пиджаке и ярком галстуке. Другой — черноволосый, в белой рубашке с расстегнутым воротником. Зикен Бейсеев,

 — А как они вышли вслед за вами, это вы тоже видели? — раздраженно уточняет Сенюшкин.

Безусловно, он мало огорчится, когда я наконец уеду из Салтановска. Ему только недоставало. Чтобы меня и Колю Турина прикончили здесь!..

— Нет, — отрицательно качает головой Мендыгуль, — не видела. Но я чувствовала, что Зикен что-то замышляет. Я хотела предупредить Виктора Николаевича, но не успела.

— Хорошо что крикнуть хотя бы успела, — ворчит Михаил.

Коля Турин лежит в постели и пытается улыбаться, но я понимаю, что ему вовсе не хочется улыбаться. Вообще наш небольшой номер как-то сразу превратился в больничную палату.

— Ну вот что, — я смотрю на Михаила, перевожу взгляд на девушку, — спасибо вам, Мендыгуль. А сейчас идите домой. Не боитесь? Кстати, вы приятеля Зикена не знаете? Этого, рыжего?

— Нет. — Она выходит, и я спрашиваю у Сенюшкина:

— Машину не отпустил?

— Нет. А что?

— Где сейчас Зикен Бейсеев?

— В горотделе. Мать его уже прибегала.

— Мать на то и мать!..

— Всыпать бы ему, мерзавцу! Ты что, хочешь с ним встретиться сейчас?

Он правильно меня понял. С Зикеном необходимо говорить немедленно, пока он “тепленький”. Кто с ним был — тот, второй? Его нужно задержать. Вряд ли он, предполагая, что Зикен арестован, вернется домой и станет дожидаться нас Постарается исчезнуть. Может быть, укроется здесь же, в Салтановске. Не исключено, что уедет из города. Следовательно, от информации Бейсеева зависит очень много.

 — Миша, — говорю я, — перекинемся вопросиками? — Я уже почти одет, осталось только взять пиджак — Коля, не скучайте, — бросаю я, и мы выходим из номера.

— Нет, — говорит Сенюшкин, семеня рядом со мной по коридору, — ночью он никуда не денется.

Как приятно разговаривать с майором Сенюшкиным: ну, читает человек мои мысли!..

— Ночью через Салтановск поезда не ходят и самолеты не летают, — продолжает Михаил. — А в машине он не рискнет. У нас посты ГАИ кругом. Где-нибудь здесь будет ночь отсиживать…

12

Допрос начал Сенюшкин.

— Фамилия, имя, отчество?

— Бейсеев Зикен Халилович.

— Год рождения, месяц, число?

— Тысяча девятьсот сорок первый, пятнадцатое января.

— Образование?

— Девять классов.

— Профессия?

— Шофер.

— Где вы работали последнее время водителем?

— В таксопарке и на почте.

— Сколько времени таксистом?

— Месяц.

— На почте?

— Месяц.

— Почему так мало?

— Не устраивала работа. Мало платили.

Сенюшкин бросает на меня взгляд. Мы договорились в машине, что по анкетным данным спрашивает он, а потом и я включаюсь в допрос. Мне хотелось со стороны понаблюдать за Зикеном, увидеть, как держится, как говорит, как реагирует на вопросы. На меня Зикен не обращал внимания, отвечал спокойно. И если бы не кадык, дергавшийся у него перед каждым ответом, можно было и в самом деле подумать, что он спокоен. Нет, Зикен нервничает, но пока держится… Мы с Михаилом догадываемся, почему он “спокоен”. Доской меня ударил не он. Другой человек, которого он, разумеется, не знает. Познакомились за столиком в ресторане. Где этот человек сейчас — тоже не знает. Как зовут? Не помнит… Вот примерно такой пасьянс мы разложили, готовясь к встрече с Зикеном, пока машина везла нас от гостиницы в горотдел. Я был Сенюшкиным, он — Зикеном. Мы еще кое о чем договорились с Михаилом.

СЕНЮШКИН. Бейсеев, с кем вы распивали водку в парке тринадцатого июня сего года?

ЗИКЕН (вздрогнул). Какую водку?

Я. А чью “душу раба божьего” вы помянули?

ЗИКЕН. Это не я!..

Я. Что не вы?

ЗИКЕН. Я… я… я…

СЕНЮШКИН. Кто был с вами в парке? Фамилия, имя, адрес?!

Я. Зикен, это вы подожгли дом учителя Клычева?

ЗИКЕН (вскочил со стула, рванул ворот рубашки). Не-е-е-ет!..

СЕНЮШКИН. Тот, кто был с вами в парке?

ЗИКЕН. Я… не знаю..

Я. Зикен, сейчас все складывается так, что вы убили Клычева и подожгли его дом. Если это сделал кто-то другой, зачем его прятать за своей спиной? Он ведь убежал, бросил вас.

СЕНЮШКИН. Послушай, паренек, поджог дома, убийство учителя, нападение на работника милиции…

Я. Зикен, вы попали в серьезную ситуацию. Или вы преступник, или из вас хотят сделать подставную фигуру. Кстати, чем было вызвано нападение на меня? Тем, что мы занимаемся расследованием поджога или вашей ревностью к Мендыгуль Оразбаевой?