Цепь

— Мы получили письмо от академика Павлова, — сказал он. — Павлов хочет уехать из России! Отъезд Павлова — удар по нашему престижу, удар по российской науке. Уедет он, нас начнут покидать и другие ученые; и мы не сможем их удержать. А мы должны заставить их поверить в нас, больше­виков… Делами заставить, а не словами. Комиссар Орел, для вас есть очень серьезное поручение. Завтра с отрядом вы отправитесь в Петроград. Будете сопровождать специальный поезд с продуктами для петроградской интеллигенции. Он выделен по личному указанию Ленина. В Петрограде позвоните Максиму Горькому. Он в курсе дела. Распределение продуктов будет проходить под его личным контролем. И к вам еще одно поручение, Орел… Вы передадите академику Павлову личную просьбу Владимира Ильича остаться в России. И зайдите, пожалуйста, в Петросовет, передайте Зиновьеву, что он должен в ближайшее же время обеспечить академика Павлова и его сотрудников всем необходимым для работы.

Бонч-Бруевич подошел к сейфу, вынул из него бумагу:

— Вот мандат, который дает вам самые широкие полномочия. Всего хорошего, комиссар Орел!

Ну вот, еду в Петроград. Давно я там не был, ох как давно! Так… Нужно самому отобрать людей для отряда, в таком деле никому нельзя доверять…

…Все-таки доехали!

Честно говоря, поездка была не из числа прогу­лочных. Сначала все шло хорошо. В Москве быстро погрузились, а как доехали до узловой станции — началось. Несмотря на все мои уговоры и протесты, начальник станции Бородин велел отогнать в тупик наш состав. Эх, Бородин, Бородин!.. Меня, естественно, такой оборот дела никак не мог устроить. Я догнал его. Мы пошли по платформе. Боже мой, что же на ней творилось — настоящий муравейник. Старики, дети, женщины, инвалиды, мешочники! Мы с трудом пробирались через эту копошащуюся, гудящую, кричащую человеческую массу. “Подождите, — дергаю я Бородина за руку, — надо же нам наконец все уладить, как-то договориться”. Он руку вырывает и дальше ходу. Я его спрашиваю: “Неужели мало мандата, подписанного управляющим делами Совнаркома и председателем ВЧК?” А он отвечает: “У меня имеется распоряжение пропускать сначала воинские составы, а уж потом все остальные поезда. У меня станция особого назначения, и за порядок движения я отвечаю!”