Цепь

— Скажу вам откровенно, лично я против. Но в данном случае, наверное, прав академик Лаза­рев. Вы нужны нам, но еще больше нужны сегодня науке, Петру Петровичу Лазареву и Ивану Михайловичу Губкину.

Он замолчал. И внезапно заговорил совершенно о другом:

— По поводу вашего рапорта. Я не возражаю против того, чтобы вы возглавили операцию по ликвидации банды “поручика Викентия”. Он нам очень мешает. Далее. Меня заинтересовало ваше сообщение о журналисте Брауне. Из других источников нам уже известно, что он пытается проникнуть в круг крупных московских ученых. Теперь в орбите его внимания — профессор Остальский…

— Феликс Эдмундович, я хорошо знаю Генриха Петровича..

— Мне известно об этом… Дело в том, что он работает в Госплане, — заметил Дзержинский, — а там постоянно происходит утечка информации. Наши товарищи вышли на инженера Жука, Владимира Петровича. Кстати, он тоже, кажется, часто бывает в доме Остальского. Вы хотите что-то сказать?

— Я знаю и инженера Жука. И мне известно почему он бывает в доме профессора Остальского.

— Почему же?

— On влюблен в племянницу профессора в Веру Васильевну Остальскую. Видите ли, Феликс Эдмундович, на инженера Жука еще три месяца назад вышел именно я. А потом передал все материалы в отдел с просьбой поручить другому сотруднику заниматься Жуком.

— Почему вы так поступили? — строго спросил Дзержинский.

— Я… люблю Веру Остальскую. И потому я не чувствовал для себя возможности заниматься дальше делом инженера Жука.

— А-а, — улыбнулся Дзержинский. — Следовательно, вы уже не любите Веру Васильевну Остальскую?

— Нет… почему же… — Я смутился и не знал, что ответить.

— Любите?.. В гаком случае обязательно побывайте у Остальских И решайте: или — или… В любви, как и в нашем деле, должна быть полная определенность. И на прощание. Прошу вас помнить, где бы вы ни работали, вы остаетесь чекистом. Желаю успеха!..”

“…Вот и все! Мы, кажется, объяснились Прощай, Верочка Остальская! Как же я мог так ошибиться в ней? Бедный профессор… Он был крайне расстроен всем происшедшим. Генрих Петрович — порядочный человек, он просто слишком слаб для наших дней. Он хочет чтобы все было мягко, нежно, без насилия и крови. Я бы тоже хотел этого, но в революцию так не бывает…

Попытаюсь как можно тщательнее восстановить все события вечера. Но я уже должен, обязан забыть, что еще вчера любил эту женщину, что и сейчас люблю ее и буду, наверное, любить ее всегда. Но между нами все кончено.

Итак, что же произошло? Что?.. Я пришел к ним вечером. Я хотел видеть Верочку. Но пришел еще и потому, что случайно прочитал в блокноте Брауна, что он будет у профессора. А Феликс Эдмундович сказал, что этот господин пытается проникнуть в московские научные круги. Профессор Остальский работает в Госплане, а там происходит утечка информации. И еще Жук… Инженер Жук — давний поклонник Верочки. Она сама, смеясь, как-то сказала мне: “Господи, он же пять лет объясняется мне в любви. Он такой смешной…). Он совсем не смешной, а хитрый и опасный враг, негодяй и мерзавец, и я пытался осторожно намекнуть однажды Верочке на это. Но, увы, сам же испугался, что она расценит мои слова как “клевету” на соперника. Это, видимо, и не давало мне морального права заниматься Жуком по долгу службы, как чекисту. Я опасался, что мои чувства могли взять верх над разумом… И вот в конце концов выяснилось: и я и Жук безразличны Верочке, ибо она любит Глеба Саулова, о существовании которого я в этот вечер впервые услышал.