Цепкие лапы времени

Впрочем, не он один осознавал необходимость реформ. Некоторые хозяйственные схемы уже прорабатывались. Тот же экономический отдел на Старой площади был запланирован еще по инициативе Брежнева, явно с подачи ряда профессиональных товарищей. Единственное, что у группы лиц, во главе которых стоял Андропов, теперь был совсем уж козырный ресурс – знания будущего, своего рода готовые рецепты правильных действий и выбора нужных направлений.

Вместе с тем эти знания будущего несли еще одну составляющую, ломающую идеологические основы. Они (эти знания) буквально открывали глаза, приподнимали шоры, невзирая на то, что сам Андропов, уже находясь на вершине власти, обладая доступом к любой самой засекреченной информации о положении дел в стране, будучи несомненно умным и аналитически мыслящим человеком, все это и раньше воочию наблюдал и видел.

Так вот, помимо того, что дискредитировала себя номенклатура – люди: карьеристы, пользующиеся партийным билетом как возможностью возвыситься, а также безответственные словоблуды, просиживающие штаны на местах, – рушилось само содержание марксизма-ленинизма, не выдержав напора времени и человеческой природы.

Стагнирующее партийное руководство потеряло уважение, и прежде всего у собственного народа. Следом тянулась потеря авторитета СССР на международной арене. А вместе с этим проигрывала и сама коммунистическая идея.

Из материалов будущего делался неутешительный вывод: коммунистические движения выродились в лучшем случае в идеалистов… или популистов (примером компартия Российской Федерации). Был еще Китай, но его невероятный выверт смеси социализма и капитализма, скорей всего, держался только на азиатском менталитете.

«Это провал и поражение, едва ли не по всем идеологическим статьям, – болезненно бродило в голове генерального, – уже набившие оскомину догмы вряд ли будут работать в управлении массами».

А потому… единственное, что он мог от себя предложить, это вместе с перестройкой социально-экономической системы СССР провести серьезную реструктуризацию основополагающей партии.

Только вот как теперь старому человеку, старому партийцу, всю жизнь существующему в одной, можно сказать, единственной коммунистической парадигме, преодолеть свои укоренившиеся императивы? А еще надо убедить товарищей, можно сказать – соратников. Учитывая, с каким трудом он смог преодолеть свою косность, это представляло почти не решаемую задачу.

«Либо все пойдет, как уже случилось, сведясь к непонятной, ублюдочной демократии российско-постсоветского разлива… либо к власти прорвется, например, Романов, ужесточив режим так, что грянет взрыв похлеще уже пережитого. Страна попросту погрязнет в очередной кровавой гражданской войне! Всеобщей, а не только по республиканским окраинам. Но опускать руки мы не будем. Не для того нам дан шанс с этим заблудшим во времени крейсером».

Сказать, что Андропов, полагаясь на постзнания, начал поучать и выдавать законченные указания, было бы неверно. Если уж и говорить о «готовых рецептах», то не все они идеально вписывались в социально-хозяйственные реалии такой огромной страны, как Советский Союз.

Составление бюджета, планирование очередной пятилетки, а тем более дальней политической и экономической стратегии строились на системно-комплексном подходе.

В кабинете генсека практиковалось серьезное коллективное обсуждение вопросов. Впрочем, иной раз требовалось давить авторитетом, ставя задачу: «делать так, потому что так правильно!»

Случалось, что приходилось со скрипом оговорок вводить новых участников в круг допуска.

Продолжая планомерно подбирать команду (переведя кого-то из КГБ, сообразуясь какими-то своими соображениями, оставив на постах некоторых брежневских номенклатурщиков), новый генеральный сразу показал, кто является его ближайшими помощниками.

Всем этим лицам в большинстве вменялось присутствовать на заседаниях. И иногда, если вдруг тема соскакивала в особое русло, совещание превращалось в «секретное», вплоть до того, что из кабинета тактично, но вместе с тем бесцеремонно просили выйти некоторых секретарей ЦК и кандидатов в члены, оставляя лишь необходимых доверенных людей.

Так и Крючков по установленным шефом правилам неизменно фигурировал на всех последних «оперативках». Не всегда порой понимая, зачем он тут нужен – ну, вот какое ему было дело до того, что «для производства одного килограмма говядины нужен эквивалент семи килограммов зерна, тогда как для килограмма курятины всего полтора».

А докладчик продолжал что-то там занудно вещать:

– …переместить баланс с производства мяса говядины на птицу! Это уменьшит нагрузку на потребление зерновых. Что повлечет снижение потребности в экспорте пшеницы и освобождение валютных средств. И вообще… корова – долгий путь от закладки к конечному продукту…

Заседание было посвящено сельскому хозяйству, как и всей пищевой промышленности. Генерал-лейтенант откровенно скучал и, только когда начинал говорить сам хозяин кабинета, исполнительно предавался вниманию.