Цепная реакция

Вовик гордо поднял голову и весело посмотрел на несчастного «ботаника» с разукрашенной рожей, воображая, как разочарованно вытянутся сейчас рожи ментовские. Каково же было его удивление, когда этот очкарик покосился на примостившегося в углу опера, а затем ткнул указательным пальцем в сторону его, Еремина, и неуверенно пробормотал:

– Вот этот, кажется…

– Что?! – дико заорал Вовик, вскакивая со стула. – Да я тебя, падаль, прямо здесь зарою!

Он метнулся к Славику и, прежде чем бросившийся навстречу Репин сумел перехватить его руку, успел-таки нанести удар головой в физиономию потерпевшего. Несчастный Славик отлетел к стене, прижался к ней и испуганно закрыл лицо руками.

– Прибью, телескоп! – продолжал неистовствовать Еремин, вырываясь из рук Репина и подоспевшего ему на помощь Быкова. – Индюк тухлый!

Силой Вовик обижен не был, а осознание собственной правоты в борьбе с наглым ментовским беспределом эту силу удваивало. Репину с напарником пришлось немало потрудиться, чтобы Вовика скрутить и утихомирить. В пылу борьбы шлем-маска Анатолия сползла на бок, закрыв ему обзор. Тряхнув головой, он сбросил ее на пол и покосился на Быкова.

– Браслеты давай!

– Давай уехал в Китай… – просипел тот в ответ, сдавливая предплечьем горло Еремина. – Сорока, гад, забрал и не вернул до сих пор…

Репин выругался и, продолжая заламывать противнику руку, полез в чехол на поясе.

Через несколько секунд все было кончено. Вовик, чьи запястья были скованы за спиной, лежал на полу красный, как достопамятный пионерский галстук. Скрипя зубами от злости и бешено вращая глазами, он продолжал изрыгать проклятия в адрес паскуды-ботаника и беспредельщиков-ментов, но делал это уже без особого энтузиазма.

Репин поднял с пола и отряхнул шлем-маску.

– Ой! – вытаращился вдруг на него отошедший от первого шока Славик. – Так вот же он…

– Кто? – не поняла Инесса.

– Ну, который меня… На лестнице дома…

Только сейчас Репин соизволил обратить внимание на потерпевшего. И это был тот самый недоносок, который вчера вечером подруливал к его жене с вином и цветочками!

– Что?! – зарычал раненный в сердце муж, снова швыряя маску и угрожающе надвигаясь на Славика. – Так ты, гад, еще и заяву накатал?! Да я тебя прямо здесь зарою…

– Стоять!!!

Бухаров выскочил на середину кабинета и оттолкнул Репина от Славика, чье заветное желание сейчас явно было – слиться со стенкой.

– Тихо! Успокоились все!..

– В протокол-то мне что записывать? – ехидно поинтересовалась ухватившая, похоже, суть коллизии Инесса. – Дело, между прочим, уже возбуждено… Статья – «хулиганство».

Ответить Бухаров не успел. Его перебил истерический хохот. Это, катаясь по полу и стуча об него затылком, смеялся Вовик Еремин. Так громко, так заливисто и так искренне, как он, наверное, не смеялся еще никогда в жизни. Даже после «косяка».

* * *

Селектор негромко щелкнул.

– Елена Викторовна, к вам Леонид Андреевич…

– Пусть войдет.

Бросив взгляд в зеркало, Репина легким жестом поправила прическу.

Через секунду дверь отворилась, и на пороге появился Харин. Выглядел он как человек, нечаянно спустивший в унитаз любимую рыбку.

– Привет, Лен! Что это у вас тут за нововведения? У меня на вахте портфель обыскали, словно в аэропорту.

– Да из-за взрыва все. Повышенные меры безопасности. Люди ругаются, а охранники-то при чем? Им ведь приказали… У тебя что-то случилось?

– Да не то чтобы… Я все-таки попробовал с кредитом. Из банка звонили. Давать не хотят. Мол, не все в порядке с кредитной историей. Бред… Но ничего, у меня есть еще варианты. Никуда наша землица не денется… Ладно, это все мелочи. У тебя-то как на личном фронте?

– Приходил вчера, с цветами. На переговоры. Целых два букета принес.

– Ну, так значит, все хорошо?

Бизнес-вумен отрицательно повела головой:

– Я его не впустила.

– А вот это напрасно. Может, все же стоило выслушать?

– Наслушалась за восемь лет. Ничего нового все равно не услышу. Как кот из Пушкина: идет налево – сказки говорит. Между прочим, он из квартиры ушел.

– Красивый жест…

– Слушай, Лень… А вдруг не жест? – Репина посмотрела испуганно. – Вдруг он уже не вернется?

– Детский сад, ей-богу… – притворно вздохнул Леонид Андреевич. – Как журавль и цапля крыловские. Вас обоих надо просто взять за шкирятник и усадить друг напротив друга. Силой… И к стульям привязать, чтоб не удрали прежде чем поговорите… Если и тебе без него плохо, и ему без тебя – какого ж лешего вы сами себя накручиваете?!

– Да я ж не против…

– А раз не против, то завтра же я этим вопросом и займусь. Лучше бы, конечно, сегодня, но сейчас в банк надо. Переговорю лично с управляющим, узнаю, что там с этой кредитной историей… У тебя на завтра какие планы?

– С утра – в страховую, а в двенадцать – летучка, как обычно… Нет, Лень, я, наверное, не поеду. Решит, что стоило принести цветы, и все забыто. А через неделю начнется то же самое. Подожду еще.

– Ну, смотри. В конце концов, ты взрослый человек, и решать тебе… – примирительно произнес Харин. И вдруг спохватился: – Да, собственно, чего я заехал… Неделя-то прошла. Я в «Нептун» по дороге заскочил…