Цепной Койот

Я опять кричал, что уеду к маме, а он в ответ, чтобы уколоть побольнее, врал, будто она от меня отказалась. Будто бросила. Полночи я глядел в окно, а к утру всё решил. Хотел как следует собраться в дорогу, но отец взялся за рюмку, опять позвал соседей что-то праздновать. Может, он как-то узнал, что я скоро от него уйду, вот и радовался?

Из своей комнатушки я слышал пьяный смех и звяканье бутылок. Слышал, как снова по косточкам разбирают мою мать, точно она какой-то конструктор. Каждый раз они складывали её по новому: “Шлюха”, “Сумасшедшая”, “Богатейка без совести”. Спрашивали, что отец будет делать со мной, если она не объявится?

И правда – что? Зачем я ему сдался? Иногда казалось, что меня на убой растят, как телёнка из мультика. Только там отец-волк приёмыша полюбил, у нас же любовью не пахло…

Куртка, свитера и зимняя обувь хранились в прихожей, но ещё день ожидания казался пыткой. Бежать надо было сегодня. Сейчас! Я надел две майки, а поверх рубашку, обул кроссовки, замотал шарф и вышел через чёрный ход, побежал в сторону, где скрылась машина, когда мама уезжала. Полтора года с тех пор прошло…

Уже стемнело, люди попрятались в дома, на улице я заметил только старого школьного завуча, бредущего к магазину. Прошмыгнул мимо, он и ухом не повёл. Глуховат был.

Вскоре дома остались позади, вперед потянулась дорога вдоль кромки леса. Я пробирался по ней через снежные сугробы, уши у меня совсем онемели, на ощупь стали точно льдышки. Но мама часто говорила, что я не мерзлявый, что закалка у нашей семье в крови, а значит, какой-то дурацкий холод меня не обыграет. Может, мама меня за поворотом ждёт? Может, её просто не пускали, а она тут, приехала на мой день рождения?

Пригляделся к деревьям, шепнул:

– Мама… – и громче: – Мама!

В ответ ветер покачал кроны, подул в спину, подгоняя. Ветер был на моей стороне, только холода в нём было слишком много. Сначала я двигался вдоль дороги, но потом испугался, что какая-нибудь машина может высветить фарами, и зашёл в лес. Звуки деревни тут же стихли, точно их стеной отгородило, и даже ветер, запутавшись в ветвях, поутих. Стало будто теплее.