Мне было известно, что император крайне тщательно относился к своей работе, если так можно назвать управление государством. Будучи человеком аккуратным, он выполнял свои обязанности со всей тщательностью и даже педантичностью, хотя и считал это весьма утомительным занятием, как он мне когда-то признался. Личного секретаря Николай II не имел, предпочитал делать все сам, прочитывал внимательно все бумаги. Закончив читать, он положил бумагу и закрыл папку.
— Сергей Александрович, как вы думаете, император Франц Иосиф…
— Он умрет 21 ноября 1916 года! — неожиданно и резко оборвал я его.
Это было не только прямым нарушением придворного этикета, но и довольно грубо по отношению к человеку, как своему собеседнику, но мне сейчас было не до правил вежливости, так как я пытался понять, почему эта дата смерти пролежала у меня в голове столько времени, не подавая о себе никаких вестей. Во время своей болезни мне приходилось читать много и без всякой системы, так что, скорее всего, я обладал более обширной информацией по этой эпохе, и не только в плане первой мировой войны. Только я пришел к этой мысли, как ее тут же перебило громкое и удивленное восклицание Николай II: — Как вы это узнали?!
— Честное слово! Даже не знаю, как это получилось!
В моем голосе было столько откровенного удивления, что император мне сразу поверил. Он задумался на какое-то время, а потом попытался внести свой вклад в объяснение этого факта:
— Гм! Может, ваш дар себя так, по-новому, проявляет?
Я пожал плечами. Это было новое прямое неуважение к государю Российской империи, но мы оба этого не заметили, так как пытались каждый сам по себе разгадать неожиданно возникшую загадку. Я пытался вспомнить, что мне еще известно о Австро-Венгерской империи, а он, очевидно, думал о новых возможностях «ангела-хранителя». Какое-то время мы провели в молчании, пока, наконец, император не произнес задумчиво:
— Гм. Осталось две недели до его смерти. Надо этим воспользоваться… Вот только как?
— Наследники у него есть, ваше императорское величество?
— Прямых нет, так что думаю, им станет эрцгерцог Карл.
— Если его умыкнуть на какое-то время, то наступит безвластие и страна сама по себе развалиться как карточный домик.
— Сергей Александрович, мне уже давно известно, что у вас нет уважения к родовитости и титулам! Но всему есть предел! В жилах эрцгерцога течет кровь Габсбургов! А вы… — он ожег меня гневным взглядом, но уже в следующий миг резко оборвал себя. Видимо моя каменная физиономия, напомнила, что говорить мне о таких вещах бесполезно. Достал папиросу, закурил, после чего продолжил. — Больше не хочу от вас ничего подобного слышать. Слышите: никогда! У вас что-нибудь есть ко мне?
— Вы начали говорить об императоре Австро-Венгрии, а затем прервались, ваше императорское величество.
— Ах, да! — по лицу императора скользнула тень недовольства. — Не будем сейчас об этом. Тут надо подумать, а пока у меня к вам есть другой вопрос. Мне подало прошение,… скажем так,… торговое сообщество на разрешение вести торговлю с Германией. Как вы на это смотрите, Сергей Александрович?
— Что вас смущает, ваше императорское величество? Боитесь поранить нежные чувства бывших союзников? Если так, то я вас могу успокоить: Англия на протяжении всей истории была врагом России, просто время от времени прячась под маской вечной дружбы! Франция дело другое, но в данном случае мы с ней по разные концы баррикады, поэтому давайте будем исходить из того, что есть.
— Вы слишком резки в своих суждениях! Рубите с плеча, забывая о том, что мы первыми поступили нечестно, заключив тайный договор с Германией! Они вправе упрекать нас! Они… Хорошо, оставим это. Значит, вы считаете подобные отношения непредосудительными?
— Нет. Насколько я могу судить, это ведь не военные, а продовольственные поставки. Да?
— Германцы хотят зерно, муку, фураж, металл.
— В таком случае пусть дают нам вагоны, паровозы, станки, автомобили и к ним запчасти,… Вот что еще! Скажите, а мы не могли бы, каким-нибудь образом, попросить переехать в Россию некоторых немецких инженеров?
— Сергей Александрович, вы меня временами просто поражаете! А германцы нам зачем?
— Скажу прямо. В будущем некоторые из них станут ведущими военными инженерами аэропланов и оружия в Германии.
— Исходя из ваших слов, я должен понять, что вы продолжаете прозревать будущее?
— Нет. Просто некоторые старые видения мне стали понятны только сейчас.
Император какое-то время испытующе посмотрел на меня. Он давно уже понял, что я не все ему говорю. Вот только почему? И опять его мысли возвращались к версии «ангела с железными крыльями». Может, все, что делает Богуславский, является частичкой Божьего промысла, которого человеческим умом и понять никак нельзя? Если так, то пусть все остается по-старому. После того, как я проиграл в голове возможный вариант столь пристального внимания государя к своей особе, длинная пауза завершилась вопросом: — Вы знаете их фамилии?
— Вилли Мессершмидтт, Хуго Юнкерс, Луис Штанге и Генрих Фольмер.