Цепные псы пантеонов

Он подлетал к Петропавловке, ветер не ослабевал. И вот следующий ход врага — из парка навстречу Антону взмыла стая ворон, сабель в двадцать. Тьфу, правильнее будет — в двадцать клювов. «Ну вот, так бы сразу и сказали»,— бодрился Антон.

Какие есть преимущества у чайки перед вороной? Скорость полета. В чем чайка проигрывает — в духе коллективизма, вороны умеют охотиться стаей. Очередной вывод один — от боя следует уклониться. Антон оглянулся и насчитал до десяти преследующих его широким веером чаек, стремящихся успеть порвать его на кровавые червячки раньше ворон... Может, здесь не терпят чужаков-оборотней, но гораздо правдоподобней версия, что охотничьи птички пашут то ли на инферн-группу войск, то ли на волхв-дивизион и имеют четкое задание приземлить чайку по имени Антон Петров.

Ну что ж, кто на новенького? С чайкой Антон уже имел удовольствие сразиться и заслужил энный боевой опыт. Этот опыт говорил, что, не озоруй та дура понапрасну, легко бы распотрошила новичка в одиночку. С нелепой надеждой, авось вороны не столь поднаторели в воздушных баталиях, Антон мчался навстречу черной стае, имея в тылу и на флангах стаю серебристую.

Может быть, трем первым воронам слишком хотелось отличиться, и они не разглядели, что стало с первой чайкой. Может быть. Три первые вороны далеко вырвались вперед, и вот — торжественная встреча.

Первая черная торпеда, перевернувшись, пошла вперед и вниз, и Антон почувствовал, как воздушная волна ударила в брюхо, пока только воздушная волна. Он взмахнул лапками и — удача — кольцом ударил атаковавшую снизу птицу. Конечно, не смертельно, но хотя бы сбил прицел.

Вторая птица развернулась на параллельный курс, она гнала рядом воздушную волну, следила за Антоном антрацитовыми хищными глазками и норовила поймать клювом крыло. На преимуществах скорости Петров увернулся в вираж, настиг злодейку с хвоста и пырнул клювом в хребет. «Вкус специфический»,— как говорил Райкин. Третья летающая крепость отреагировала на рыпанье злобным карканьем, но сохраняя почтительное расстояние, не дура. А дальше чайка по имени Антон Петров стопудово доверилась преимуществу в скорости.

Антон нырнул под накатывавшуюся черно-серым смерчем воронью свору, полупереваренная килька в желудке метнулась к горлу, в висках поршнями застучала перегрузка. Петров пронесся над самым асфальтом перед носом мчавшегося по набережной «Мерседеса» и стал наяривать петли меж только полопавших почки тополей парка имени Горького. Он искал место, где сможет незаметно для шатающихся здесь петербуржцев снова превратиться в человека.

Титрами в подкорке почесал анекдот: «Где-то здесь должен быть шлаг-БАУМ!!!»

Назначение будки, в которую Петров чуть с налета не впилился, он распознал в секунду. Метрополитеновская вентиляшка. И тут само собой пришло спасительное решение. В образе птицы Антон легко протиснется сквозь решетку, а человеком успеет обернуться и в глубоком подземелье, «откуда кресты на церквях не видать».

Глава 6 Между короткой и длинной цепью

Странствуя по свету, словно птица,

Преодолевая жизни путь,

Изредка, однажды, иногда, как говорится,

Я б хотел забыться и заснуть.

Дайте кораблю минутный отдых,

Завтра он уйдет своим путем.

В дальних путешествиях, сраженьях и походах

Я, клянусь, забуду обо всем.

— Ну, здравствуй, мой герой, — больно резанул слух Антона женский голос, хотя слова прозвучали еле слышно даже в гнетущей тишине катакомб метрополитена.

Еще не обернувшись, Антон и верил, и не верил, что прихотливая судьба решила подарить ему эту встречу.

— Настя? — Вернувшийся в человеческий облик Петров блуждал по вымершим на ночь тоннелям и развязкам метро в поисках места, где бы приткнуться до утра и вздремнуть. Если повезет: в голове правил бал страшный сумбур, картинки пережитого смешивались и напоминали результат кропотливых трудов безумного клипмейкера. Воспоминания о недолгом плене под охраной баншей микшировались с откровениями вампира-шпиона и ощущениями от полета в теле чайки... И вот теперь...

— Не забыл, уже приятно, — она стояла рядом, желанная, точь-в-точь как в жизни. Колокол каштановых волос, чуть смугловатая кожа... И даже платье ее было то самое — желтые лилии на черном. Известная сентенция: желтые цветы — к разлуке.

— Но ведь ты умерла?!

— Я слышала, «Ред Ойл» взялся за Антошу всерьез? Говорят, дневной переполох по городу случился из-за тебя, на тебя охотились и, как прежде, не поймали. Упускать тебя стало у «Ред Ойла» доброй традицией. Ты все такой же. Там, где ты, у всех проблемы.

— Ведь я тебя убил, Настя! — сделал он шаг назад, когда девушка попыталась взять его под руку.