Цербер для непокорной

Я как раз уже встала, заправляла постель, но после слов Тима замерла на полпути. Находясь так в ступоре, перебирала в мыслях причины, по которым он вдруг объявился спустя столько времени. А затем подсчитала даты и ахнула.

– Что? Скорую? Тебе плохо? – тут же начинает суетиться Тимур, я же с его помощью присаживаюсь на кровать и смотрю беспомощно по сторонам.

– Нет… Нет-нет, – поспешно шепчу и для наглядности отрицательно качаю головой частыми движениями, от чего локоны падают на глаза, закрывая на них мужчине обзор, что мне только на руку.

Не хочу, чтобы он видел мое нутро и мои страхи. Достаточно того, что все здесь в курсе моей ситуации с Гелаевым, и это даже не секрет. Но представь вот такой оголенной перед посторонними смерти подобно, так что отворачиваюсь и, тщательно делая вдохи, успокаиваюсь и встаю. Снизу уже слышны мужские голоса, и как бы я ни хотела, но лестница заканчивается, так что вскоре впервые за долгое время я вижу мужчину, по чьей вине здесь нахожусь.

Он говорит о чём–то с Сарханом, но затем, замолчав, поднимает голову, и наши взгляды встречаются.

– Что происходит? – спрашиваю, замечая напряжение, повисшее в воздухе после этого.

– Ты готова? – окидывает меня взглядом: придирчивым таким. – В больнице нас уже ждут на УЗИ.

Моргаю несколько раз, надеясь, что он исчезнет, но каждый раз он все также стоит напротив, не сводя с меня своего пытливого взгляда.

– Готова, – хрипло отвечаю и первой иду к выходу, не оборачиваясь на мужчин.

Не хочу, чтобы кто-то из них увидел, как меня потряхивает. Прекрасно понимаю, почему Фарид вдруг объявился. Пришло время узнать пол. Выхожу на крыльцо и кладу ладонь на свой чуть выпирающий животик. Иной раз и не сказать, что я беременна.

– В машину садись, – Галаев ровняется со мной и приказывает, не глядя на меня.

Мы стоим оба параллельно, плечо к плечу, смотрим вперёд, и каждый думает о своём. Я боюсь исхода сегодняшнего дня, а он? Или для него это настолько привычная и обыденная ситуация, поэтому он такой… Спокойный?

Он молчит, ждёт, пока я сяду. Захлопывает за мной дверь и огибает машину сзади, сам усаживается на водительское кресло, и мы сразу же трогаемся с места.

– Мы едем одни? – в панике оглядываюсь назад, наблюдая, как на крыльце стоит Тимур и провожает наш отъезд долгим взглядом.

– А тебе ещё кто-то нужен? – и вроде бы обычный вопрос, но я чувствую, что сейчас мне стоит быть осторожной с ответом.

– Н-нет, все нормально, – неопределённо веду плечами и отворачиваюсь к окну, смотрю на проезжающие по трассе машины.

Все оставшееся время до больницы мы едем в тишине. Фарид включает радио, чуть убавляет громкость, так что безмолвие разбавляется тихими звуками какой–то передачи, песен.

– Нам нужно поговорить о твоем брате, – вдруг разрезает воздух его низкий голос.

От неожиданности вздрагиваю. Нехотя отрываю взгляд от окна и фокусирую зрение на его профиле. Он смотрит четко вперед, руки уверенно держат руль. Вот только пальцы, часто барабанящие по баранке, выдают его нервное состояние, которое вторит моему в унисон.

– Я не знаю, где он, – отвечаю резко, поджимая после губы.

Сразу обозначаю, что не в курсе. Хотя даже если бы и знала что-то, то не сказала бы. Уж кому–кому, но точно не ему, да и брата предавать даже за свою безопасность… Нет…

– Что ты знаешь о его работе? – продолжает он спокойным тоном, не показывая своего отношения к моей реакции и позиции в этом вопросе.

Со стороны могло бы показаться, что это обыденный бытовой разговор, во всяком случае в воздухе не витало напряжения, присущего допросу. Как тому, который мне устроили работники Игната, брата Галаева.

– Мы особо рабочие вопросы дома не обсуждали, – решаю не лезть на рожон и в таком же духе просто пожимаю плечами.

– А о чем говорили? – новый вопрос тут же следом.

Я окончательно теряю нить логики, за хвост которой мне вроде бы удалось ухватиться, но с каждой минутой я становилась все более растерянной, не понимая, каким образом это все относится к теме.

– Не знаю, что вы там думаете с братом, но мой Богдан – не предатель, не вор и не преступник. Так что одно я знаю точно. Его подставили, – защищаю родственника, даже подаюсь вперед, глядя прямо в лицо Фариду, который в этот момент как раз отвлекся от дороги и взглянул в мои пылающие негодованием глаза.

Ощущаю, как от гнева дернулось нижнее веко глаза с левой стороны, но не подаю вида, что это как–то меня беспокоит. Мужчина цепким взглядом охватывает мои скулы, сжатые челюсти, губы–ниточки, подрагивающие крылья носа и останавливается снова на моих глазах. Словно гипнотизирует, вынуждая говорить правду. Но я не двигаюсь и взгляда не отвожу, ведь знаю… Я права…

– Ты ошибаешься, – цедит он сквозь зубы и чему–то улыбается своей вымораживающей улыбкой, а затем отворачивается, снова следя за дорогой.

От этого у меня мороз по коже, будто меня коснулось ледяное дыхание северной тайги.

– В твоем мире это, может быть, и норма, – говорю с горечью, хотя изнутри вверх поднимается волна протеста на его высказывание, – а в моем все устроено совершенно по–другому.