Цербер. Найди убийцу, пусть душа твоя успокоится

Мстителя капитана Ушакова на свете не было, не было никакого покушения в Царскосельском парке. Между тем Николай I в романе ведет себя так, как мог бы, пожалуй, держаться этот самодержец. Николай Павлович был смелым человеком. 14 декабря он был среди толпы, у всех на виду, показал себя энергичным и твердым, но долго колебался, прежде чем решился на пушечный огонь – начинать царствование с кровопролития очень не хотел. Во время холерного бунта на Сенной площади Николай I проделал такое, на что мало кто из правителей способен. В тот день, узнав о беспорядках, о том, что толпа разгромила госпиталь, выкинув на улицу больных и растерзав докторов, Николай послал за войсками, но сам примчался на Сенную, не дожидаясь их прихода. Он был в коляске в сопровождении одного только адмирала, заехал прямо в гущу бурлящей толпы, встал во весь рост и грозным окриком утихомирил погромщиков и заставил их упасть на колени и разойтись. Несколько раньше, находясь на театре русско-турецкой войны, Николай вынудил немало понервничать отвечавшего за его безопасность Бенкендорфа. Императору нравилось ездить почти без охраны по только что завоеванным землям, среди враждебного населения и в непосредственной близости от неприятеля. Он демонстрировал таким образом доверие к покоренному народу и к хранящей его длани Всевышнего, хотя многоопытный Бенкендорф признавался, что даже годы спустя приходил в ужас от мысли об опасности, в какой находился тогда молодой государь. Так что надо признать, что, если бы капитан Ушаков в действительности явился в Царское Село и столкнулся там с царем, тот бы держался примерно так, как написано в романе. И он в самом деле мог прогуливаться в парке с маленькой дочкой. Николай Павлович очень любил свою семью, жену и детей, любил играть с детьми, превращался из грозного властителя в добродушного отца семейства, от души смеющегося любителя шумной возни. Супруга его Александра Федоровна обожала цветы, особенно розы, и особенно белые розы. В юности в родительской семье ее, дочь короля Пруссии, любимицу отца и братьев, прозвали Белой Розой. Этот цветок стал почти что ее эмблемой, Николай I поместил белую розу на гербе петергофского дворца Коттедж, их любимого семейного гнезда. Говорили, что цветущих роз было не сыскать в обширных петербургских оранжереях: стоило им расцвести, их тотчас отсылали императрице.

Вряд ли читателя затруднит разобраться с большинством подробностей романа, касающихся Александра Пушкина, его жизни в Михайловском, дома Прасковьи Александровны Осиповой, жившей с многочисленным семейством в соседнем Тригорском. Ее дети от двух браков, Осиповы и Вульфы, приятель Алексея Вульфа молодой поэт Николай Языков – все они описаны пушкинистами. Мог ли в реальности состояться тот самый маскарад, оставим судить читателю. Пожалуй, надо только пояснить насчет бакенбардов. Пушкина почитали вольнодумцем, и в псковской глуши о нем ходило много нелепых слухов. В частности, одним из доказательств его вольнодумства для простодушных провинциалов как раз и служили его пышные бакенбарды. Дело в том, что со времен Петра Великого, обрившего боярам бороды, они были категорически запрещены представителям благородного сословия. Их начали носить славянофилы позднее, уже в 30–40-е годы, это выглядело как фронда, но смягчалось тем, что ведь и император Николай I во многих отношениях насаждал национальный стиль. Однако в александровское царствование бороды не были дозволены, а Пушкин отрастил бакенбарды такой величины, что они весьма походили на бороду, только что подбородок был выбрит.

Поэт действительно порывался самовольно уехать из Михайловского незадолго до 14 декабря (о подготовке которого, конечно, не имел понятия), и действительно повернул назад, когда ему перебежал дорогу заяц (во всяком случае, рассказ об этом восходит к нему). И он в самом деле честно сказал потом Николаю I, вызвавшему его из ссылки в Москву, что вышел бы на Сенатскую площадь по дружбе с мятежниками. В то время император находился в Москве для коронации, был разгар торжеств, простить опального поэта было эффектным и дальновидным жестом. Но перед этим Бошняк, доносом на тайное общество доказавший свою пользу в качестве агента, действительно ездил в Псковскую губернию под видом ботанических экскурсий, чтобы разведать о поведении Пушкина.

События 14 декабря и следствия над декабристами вывели на арену большой истории Александра Христофоровича Бенкендорфа, который до того был только бравым боевым генералом, командующим кавалерийской дивизией. Настоящая его большая карьера началась в царствование Николая I, и началась она днем 14 декабря, когда Бенкердорф решительно поддержал Николая Павловича и весь день был с ним рядом.