Церемонии

Но в первую очередь ее поразила его самонадеянность. Неужели он всерьез считает, что она обязана уступить ему просто потому, что отказала прежде; даже дважды, если считать первое их свидание? Да, вполне вероятно. Учитывая, каким придирчивым, упрямым и педантичным становился порой Фрайерс, девушка не удивилась бы, обнаружив, что он один из тех людей, которые придерживаются точного графика: на первом свидании – поцелуй, на втором – что-нибудь посерьезнее, на третьем – секс.

Но, может, и в этом она ведет себя старомодно? Может, она живет в прошлом? В конце концов, Джереми уже был один раз женат. Возможно, он уже давно сократил привычные три дня до одного насыщенного вечера. В таком случае, Кэрол уже дважды у него в долгу, хотя это не делало возможную близость более привлекательной. Девушка не собиралась отдаваться кому-либо исключительно из-за давления чужих ожиданий. Ее любовником должен быть кто-то особенный, а не просто мужчина, которому не терпится получить причитающийся ему секс.

И все же… И все же, к концу проведенных вместе выходных она смирилась с мыслью, – нет, твердо решила, – что переспит с ним, если не на ферме, то где-нибудь еще. Еще в первую их встречу Кэрол поняла: он станет ее избранником. Уже тогда она готова была распрощаться с девственностью, и с тех пор решимость только возросла.

Как здорово будет оказаться этой ночью в одной с ним постели, знать, что он находится рядом в темноте внезапно опустевшей квартиры, чувствовать прикосновение его кожи, теплой по сравнению с прохладными простынями. На следующее утро им не придется рано вставать. Можно будет вместе проспать до полудня.

День все никак не заканчивался. Свет по-прежнему проникал в высокий зал сквозь потрепанные края штор. Сами шторы сияли на солнце желтым; неподвижный горячий воздух сковывал, как стены тюрьмы. Кэрол присела на корточки, чтобы выровнять содержимое тележки, и почувствовала, как блузка липнет к потной коже. Стало немного тревожно. Если в самом начале июля стоит такая жара, что же будет дальше?

Девушка толкала перегруженную тележку сквозь безумный лабиринт полок и столов; она шагала в такт размеренному поскрипыванию колесиков, но мысли витали далеко от нудной работы. Оказавшись в застекленном кабинете, чтобы заполнить оставшиеся бланки подписок, Кэрол испугалась, что вот-вот упадет в обморок: кондиционер не работал с прошлого сентября, и из-за составленных вместе трех столов помещение казалось меньше, чем обычно, и вдвое более захламленным. Ее собственный стол практически скрылся под стопками «Библиотечного журнала» и книгами в порванных мягких обложках; нижний ящик застрял намертво, его деревянная поверхность была липкой на ощупь. Кэрол провела ладонью по влажным волосам и безвольно осела на стуле. Этой ночью заниматься любовью будет очень жарко.

Потом, поднимаясь на второй этаж со стопкой возвращенных книг, чтобы как-то заполнить оставшийся час работы, она прошла мимо полок с детской классикой и вдохновляющей литературой, возле самых дверей: «Маленькие женщины» в пересказе для юных читателей, «Король Артур и его веселые разбойники» с иллюстрациями в викторианском стиле и «Великие подростки истории» с девчонкой Жанной д’Арк на обложке. Тонкие и красочные книжки с заломленными страницами и потрепанными корешками казались хранилищами невинности, к которой после этой ночи у нее уже не будет доступа. Кэрол остановилась у справочного стола, перед рекламным проспектом организации девочек-скаутов – памятником какой-то давней агитационной кампании – и оказалась лицом к лицу с тщательно подобранной по расовому разнообразию группкой смеющихся девочек. Они тоже казались обитателями иного, более невинного мира, который теперь уже постепенно уходил в прошлое. Будут ли они так же смеяться для нее завтра?

Кэрол одернула себя. Хватит! На все следует смотреть в перспективе. В конце концов, крохотный клочок кожи и несколько капель крови не идут ни в какое сравнение с казнью Агнессы Римской, колесованием Екатерины Александрийской, муками, которые претерпела святая Урсула от рук гуннов, или гибелью епископа Марка из Аретузы, зажаленного насмерть осами. Стоит ли воображать то, что она собирается сделать сегодня вечером, каким-то мистическим действом?

Дневная духота понемногу отступала. Кэрол прошла в переднюю часть помещения и оставила книги на столе возвратов возле подоконника. Этажом ниже здесь лежали стопки «бестселлеров по десять центов». Здесь же книги были запачканными и выцветшими на солнце, но рассыпанные по обложкам медальки награды Джона Ньюбери сияли, словно символы чистоты.

Чистота! Кэрол снова охватило глупое сожаление. Этой ночью она покинет этот мир. Девушке показалось, что она как будто получила смертный приговор и смотрит на все вокруг в последний раз.