Церемонии

На третьем круге Кэрол заметила, что мальчишка похудее теперь сидит, скрестив ноги, на полу, а второй стоит рядом на коленях. Она собиралась было посоветовать им пойти в кресла и не пачкать штаны, но тут более крупный мальчишка слегка наклонил голову, подался вперед и заключил своего приятеля в яростные объятия. В следующую секунду они уже катались по полу, похрюкивая от усилий и царапая друг другу физиономии; книга отлетела в сторону. Как однажды напомнила ей заместитель заведующего, Кэрол была крупнее мальчишек, но этой разницы было недостаточно, чтобы их растащить. Девушка бросилась к миссис Шуман, которая поднялась из-за стола словно какое-то громадное и неповоротливое водяное чудище, и вдвоем они разняли бойцов. Выяснилось, что мальчишки приходятся друг другу братьями и подрались не из-за валяющейся на полу книги, а из-за небольшого перочинного ножа, который каждый из них хотел заполучить. В результате нож навечно отправился в ящик стола миссис Шуман, а мальчишкам было велено не возвращаться в библиотеку без записки от матери (хотя обе женщины отлично понимали, что никто не будет писать никакой записки).

Именно нож вызвал волну воспоминаний о предыдущем вечере и происшествии в ресторане.

Тогда, садясь за стол, Кэрол чувствовала себя такой счастливой. Хорошо, что Рози и Джереми как будто поладили. Хорошо даже, что Рози пришел так вовремя и помешал ей совершить нечто непоправимое. И, в конце концов, Кэрол было просто приятно провести этот летний вечер в компании двух симпатичных ей мужчин, в уютном ресторане со свечами, вкусной едой и работающим кондиционером.

Рози с теплой улыбкой принялся рассуждать о ее будущем, и все эти разговоры о дорогах судьбы, благоприятных случаях и возможностях вскружили девушке голову.

– Вы, дорогая моя, необычайно талантливая молодая женщина, – говорил он, восторженно размахивая столовым ножом. – И я уверен, что вы далеко пойдете!

А потом… Даже теперь, при воспоминании, Кэрол охватил холод. Как внезапное пробуждение: свет мигнул, один раз, другой – и погас, остались гореть только свечи на столах.

Всего на мгновение. В следующую секунду электричество заработало снова, комнату заполнило гудение кондиционера, посетители вновь зашевелились, стали беседовать и смеяться. Но пока вокруг были только неподвижные тени и тишина, Кэрол заметила, как Рози разглядывает ее в свете единственной свечи на столе, – и как будто увидела его впервые. В непривычном освещении все вокруг изменилось, и лицо старика стало неприятным, ледяным и безжалостным. Он сидел, нацелив на нее нож, и его крохотные глазенки отражали огонек свечи, как лезвие бритвы.

* * *

Широкая кровать занимала почти всю комнату. Они лежали вдвоем, обнаженные, одуревшие от вечерней жары, и глядели на мерцающий огонек лампы на столе. Распущенные волосы Деборы рассыпались под ней как плащ и казались особенно черными по сравнению с белизной простыни. Вокруг лежали семь их кошек: Дина и Товия рядом с головой Деборы, Хаббакук (или «Куки») в ногах, Цилла спрятала мордочку где-то за ухом Сарра, Рия и Ревекка устроились в углу постели, а Бвада – на деревянном полу, наполовину под кроватью, так, чтобы Сарр мог протянуть руку и погладить ее.

Пороты лежали в тишине, ожидая, когда Фрайерс уйдет на ночь. Они слышали, как он возится внизу в ванной: шумно чистит зубы, полощет рот, застегивает сумку с туалетными принадлежностями и задувает керосиновую лампу. Стукнула тонкая деревянная дверь, в кухне прямо под ними раздались шаги. Дебора свесилась с кровати и стала наблюдать: сквозь трещины между старыми скрученными досками пола она видела, как свет фонарика в руках у Фрайерса движется к двери. Дверь открылась, захлопнулась, клацнула защелка, и до Поротов донеслись шаги с заднего крыльца. Потом наступила тишина, которую нарушило только невнятное «А, блин!» – он наступил на что-то в траве, – а потом супруги остались наедине со своими мыслями.

– Он сегодня был в дурном настроении, тебе не кажется? – прошептала Дебора. – Наверное, из-за Кэрол. Как он о ней ни заговаривал – сразу становился весь такой сердитый.

Сарр прикрыл глаза и устроился на жестком матрасе так, будто тот был наполнен мягким пухом.

– Он получил то, что заслуживает, – сонно произнес он. – Он ведь вернулся в город только по одной причине, и мы оба ее знаем. Его сердце исполнилось страстью, и Господь послал ему страдание.

– Любовь моя, он по ней скучает. Только и всего. Он ухаживает за ней, точно так же, как ты ухаживал за мной.

Сарр как будто на секунду задумался.

– Да, возможно, это естественно – следовать за тем, к кому влечет тебя сердце. Но ему не следовало уезжать следом за ней туда! – В голосе у него снова зазвучали строгие нотки, и Порот стал похож на выцветшую фотографию своего отца, которая мрачно глядела на них с комода.

– Он всего лишь вернулся домой.

– Он бросил все, что дали ему мы, как будто это ничего не значит. Как будто мы ничего не значим. И ради чего? Ради мешанины огней, шума и показухи. Напрасно он туда вернулся.

Дебора некоторое время молчала, потом произнесла: