ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ?

Б. Необходимо учитывать другие аспекты «Принципов отношения к инославию», показывающие, как правильно понимать и вышеприведенный абзац из этих «Принципов». «Церковь Христова едина и единственна… Отступление от законного Священноначалия есть отступление от Духа Святого, от Самого Христа».[15] Не случайны в постановлении Архиерейского Собора РПЦ 2000 г. и ссылки на труд священномученика Киприана Карфагенского «О единстве Церкви», посвященный, в частности, обоснованию безблагодатности (в смысле экклезиологическом) еретических и раскольнических сообществ. Важно, что ссылки на этот труд священномученика Киприана в «Принципах отношения к инославию» даются как на непререкаемый авторитет, без всяких оговорок. Поэтому все, что сказано в «Принципах» о неполном «исчезновении в отделившихся общинах» благодати Божией, о «некоем неполном общении» инославных с Церковью, следует понимать, в строгом соответствии с православным догматическим богословием, как указание на действие в среде еретиков и раскольников призывающей благодати Божией, которая, в отличие от благодати Таинств, благодати освящающей и спасающей, действительно, «не полностью исчезает в отделившихся общинах» и, посредством, например, сохраняющихся у некоторых отступивших от Церкви «Слова Божия, веры во Христа как Бога и Спасителя пришедшего во плоти (1 Ин. 1, 1–2; 4, 2, 9), и искреннего благочестия»[16], служит «залогом возможности возвращения к единству в Церкви, в кафолическую полноту и единство».

Наконец, необходимо указать, что из христианских писателей единственным авторитетом в определении Истины по тому или иному богословскому вопросу являются святые угодники Божии, так как именно в их творениях отражено Священное Предание Православной Церкви. Каков бы ни был вес тех или иных церковных писателей, деятелей, историков — в данном аспекте их мнения ценны не сами по себе, но должны поверяться по учению святых отцов и, во всяком случае, ни к чему не обязывают.

Итак, сделав необходимые оговорки, перейдем к первому вопросу нашей статьи:

 

что же, собственно, желает доказать диакон Андрей Кураев?

 

Ответить на этот вопрос в полном объеме довольно не просто, поскольку в «Мнимом модернизме» не видно строгой системы изложения взглядов, что и понятно — его автор ведет полемику, отвечает на аргументы, а это всегда делает трудным построение последовательной схемы работы. Однако, как представляется, главные защищаемые положения таковы.

1. Благодать Божия пребывает не только в Православной Церкви. В большей, или в меньшей степени, она действует в еретических и раскольнических сообществах. Причем речь идет не только о благодати призывающей, но о благодати освящающей.[17] Таинства еретиков и раскольников объявляются благодатными. Процитируем самого о. А. Кураева.

«Наше разногласие с архим. Рафаилом в одном: полноте благодати в православии — противостоит ли сразу и четко ничтожество (в духовном смысле, в смысле отсутствия Божией благодати) всего остального мира».

«Вопрос о наличии благодатного Божия действия вне православия не является риторическим».

«Первая проблема, которую создает слишком прямолинейное следование тезису о тождественности канонически правильной Православной Церкви области действования благодати Христовой, возникает, при соотнесении теории с канонической практикой».

«Раз нет никакой разницы между церковным расколом, христианской ересью, язычеством и сатанизмом, то все, что вокруг канонического православия — "синагога сатаны". Но против этой логики отчего–то восстает церковная жизнь, точнее — предание и история церкви».

«И вот тут–то "ревнители" нарываются на очень неприятный вопрос. Они не могут не признать, что если неверующий, но формально православный священник крестит полупьяного комсомольца с верным произнесением крещальной формулы — то таинство состоялось. Но при этом они полагают, что если католический священник с риском для жизни своей и крещаемого (в троцкистской Мексике 30–х годов ХХ века) произнес ту же самую формулу (крещальные формулы в православии и католичестве не отличаются) — то Господь к этому исповеднику мексиканцу окажется не столь милостив, как к русским неверам».

«Если при этом люди искренне принимают неправославное учение за церковно–евангельское учение и, входя в еретическую общину, они не знают о ее еретичности, да и ищут они в ней Христа, не зная особенностей еретического учения и не любя именно их, то, по блаж. Иерониму, крещение этих людей состоялось».

«Экклезиология св. Киприана (о безблагодатности таинств еретиков — А. Н.) оказывается несовместимой не только с позднейшими канонами, но и с житиями позднейших святых. Как, оставаясь в рамках логики о. Рафаила, объяснить, что в истории нашей Церкви были святые, принимавшие хиротонии от еретиков?»

«Не Киприан, а Августин с его тезисом — "святость крещения не нарушается как нечестием еретиков…" (О Крещении 3,16) — оказался в этом вопросе более убедителен для Церкви».