ЦЕРКОВЬ БЕЗ ГРАНИЦ: СВЯЩЕННОЕ ПРЕДАНИЕ ИЛИ МОДЕРНИЗМ?

Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков): «Исидор, осужденный в России за измену православию, удалился в Рим и хотя продолжал именовать себя Русским митрополитом, но не был признаваем Русскою Церковию. Великий князь Василий Васильевич многократно пытался послать своих послов в Константинополь известить царя и патриарха об измене Исидора и просить их о поставлении для России нового митрополита, но не находил возможности. Ему постоянно препятствовали домашняя кровавая борьба…, а особенно то, что в самом Константинополе не к кому было обратиться: и царь, и патриарх держались Флорентийской унии. От них нельзя было ожидать ни осуждения Исидору, ни назначения на место его нового православного митрополита. Напротив, второй после Митрофана (4 мая 1440 г. — 1 августа 1443 г.) латинствовавший патриарх Григорий Мамма (7 июля 1446 г. — август 1451 г.) принимал у себя Исидора и рукоположил вместе с ним в Константинополе епископа Даниила на епархию Владимиро—Волынскую, а когда киевский князь Александр Владимирович… спросил его, патриарха, чрез своего слугу о Флорентийской унии, то написал к этому князю, восхваляя унию, чтобы он принял «кира Исидора, митрополита и кардинала», имел к нему послушание и не принимал к себе никакого епископа или инока, которые учат несогласно с Флорентийскою униею. Что же оставалось делать? Ждать более благоприятных обстоятельств? Но Россия и без того ждала уже очень долго и около семи лет оставалась без митрополита. А притом неизвестно было, настанут ли и скоро ли настанут такие обстоятельства в Константинополе… Поставление митрополита Ионы, хотя имело все свойства законности, но как выходившее из ряда естественно должно было привлечь на себя внимание и возбудить мнения и толки… Вскоре дела приняли другой оборот. Константинополь взят был турками 29 мая 1453 г… На патриаршем престоле Цареградском воссел… известный ревнитель Православия Геннадий, в мире называвшийся Георгием Схоларием… Великий князь Василий Васильевич и митрополит Иона посылали еще два раза к патриарху «о церковном исправлении» игумена Кирилло—Белозерского монастыря Кассиана… Князь был вполне доволен успехом своего посла. В чем же состоял этот успех? В том, что Царьградский патриарх, а с ним и прочие патриархи, принимая во внимание бедственное положение своего отечества под властию турок и трудность или даже невозможность для русских посещать Царьград по делам церковным, раз навсегда предоставили своею грамотою нашим Русским митрополитам право не ходить в Константинополь для поставления, но ставиться дома своими епископами и, кроме того, узаконили, чтобы Русский митрополит считался по чести выше всех прочих митрополитов и занимал место по Иерусалимском патриархе».[221]

А. П. Доброклонский: «По отношению к северной митрополии при митрополите Ионе патриарх Геннадий сделал еще большую уступку: обязанный материальными пожертвованиями со стороны московского митрополита и великого князя, он дозволил на будущее время выбирать и поставлять северо–восточного митрополита на Руси собором местных иерархов без предварительного сношения с ним. В таком духе русские епископы на московском соборе постановили…»[222]

Даже архискептик Е. Е. Голубинский пишет: «Как бы то ни было, дали или не дали патриархи свое формальное дозволение русским на то, чтобы ставить им своих митрополитов в самой Москве, но, во всяком случае, положительно известно, что они не протестовали открытым образом против самого ставления. Следовательно, если они и не давали на него своего формального дозволения, то с охотой или неохотой допустили и признавали его как факт».[223]

Вот как сам святитель Иона Московский, первый самостоятельный Русский митрополит, объяснял киевскому князю Александру Владимировичу сложившееся положение: «Ты сам знаешь, что сталось в Царьграде в царях и в патриаршестве… В великой соборной церкви и в палате царской начали поминать имя папы… Посему доселе в Русской митрополии не было митрополита — не к кому было посылать: царь не таков, и патриарх не таков; они иномудрствуют и приближаются к латинам».[224]

Очевидно, что упоминаемое диаконом А. Кураевым «прещение константинопольского патриарха за самочинное провозглашение автокефалии» — не более чем плод воображения.