Церковь на Крите

Он протянул Давиду бутылку минералки.

– Меня, конечно, предупреждали, что ты странный, но не до такой же степени!

– Кто предупреждал? – Давид откинулся на сидение, потирая виски.

– А как я, по-твоему, мог еще тебя найти? Ни странички на Фейсбуке, ни личного блога… Это более чем странно, парни вроде тебя обожают выделываться!

Что это еще за презрительное «парни вроде тебя»? И с каких это пор отсутствие блога стало преступлением? С компьютерами Давид никогда не ладил, как бы глупо это не звучало в век цифровых технологий, а блоги вести просто не было времени. Чаще всего он работал в местах, где и сотовая связь-то была роскошью.

– Но ты мне нужен, Шехтэр, так что постарайся себя поберечь хотя бы немного.

Марк наклонился вперед, потянул на себя рычаг под креслом Давида, другой рукой наваливаясь на край спинки, чтобы немного ее опустить.

Да что же творит этот изверг? Давид зажмурился, перед глазами снова заплясали белые вспышки. Так близко, что можно почувствовать жар его дыхания на щеке. Напряженно вжался спиной в сидение, безуспешно пытаясь унять дрожь.

– Чертова развалюха, – сидение поддалось лишь с третьей попытки, опустилось совсем чуть-чуть с жутким скрежетом. – Потерпи, скоро отпустит.

Ага, отпустит, как же…

– Да-а-а… Красноречие явно не из твоих сильных сторон.

Марк и сам не был любителем поболтать, порой даже избегал подобных личностей, но сегодня он был слишком взволнован и пытался забить неловкие паузы хоть чем-то. Получалось не очень. Так, словно он хочет в чем-то упрекнуть или вовсе унизить, но парень сам виноват.

Во-первых, ему пришлось очень долго искать реставратора подобного уровня. Все знали Давида Шехтэра, буквально каждый уважающий себя арт-дилер, но никто не знал, как его найти. Марк готов был нанять частного детектива, когда совершенно случайно узнал, что один из его бывших коллег встречается с некой Эммой – сводной сестрой странного парня, помешанного на средневековых витражах.

– Он вроде как влюблен в меня по уши, представляешь, – не без самолюбования заявил его знакомый. – Они даже с Эммой поссорились из-за этого…

– Мне все равно в кого он влюблен. Я готов даже заплатить, если нужно, только дай мне его телефон.

Честно говоря, влюбиться в такого самодовольного засранца, как его коллега – надо иметь особенный «дар».

Во-вторых, ему пришлось упрашивать, да что там, умолять Давида приехать. Причем несколько раз. Иногда тот вообще не брал трубку, или говорил, что занят и не может разговаривать. Марку казалось, что он вообще зря с этим избалованным сосунком связался – так порой хотелось его послать. Он пытался заманить его огромными гонорарами, но того как будто деньги и не волновали. Это просто анекдот. Прошу любить и жаловать – Давид Шехтэр – первый в мире еврей, которого не интересуют деньги.

В-третьих, Марк так и не был до конца уверен, что парень вообще приедет. Он несколько раз откладывал поездку, то какие-то срочные дела, то плохое самочувствие. Вот и сегодня Марк с содроганием ответил на вызов в полной уверенности, что Шехтэр снова сорвался. А тот вдруг приехал! И как будто мало ему нервов потрепал, так решил еще и в обморок свалиться. Как дитё малое.

В общем, ничего удивительного в том, что Марк нервничал, не было. Шехтэр молчал как рыба об лёд, а он очень хотел узнать, что вообще творится в голове у этого странного парня. Молчание его бесило, точно так же как беспечность, граничащая со слабоумием. Почему он не попросил забрать его сразу же из аэропорта? Почему у него нет с собой воды? Почему не надел что-нибудь на голову, пока мозги не спеклись?

И почему он выглядит так, словно ему шестнадцать? Засомневался даже сперва, но судя по паспорту, двадцать три ему исполнилось пять дней назад. Ага, с днем рождения, Шехтэр!

Ярко-оранжевое солнце уже коснулось горизонта, заливая золотистыми искрами каменистые пейзажи вокруг. С моря наконец подул прохладный бриз. Марк облегченно выдохнул, завел мотор. Можно ехать, кажется, Давиду стало лучше, но определить было сложно, он отвернулся к окну и вообще закрыл глаза. Только изредка шмыгал и вздыхал. Его тонкий чуть вздернутый на кончике нос так и алел в сгущающихся сумерках – завтра кожа начнет сходить струпьями. На левой скуле три родинки, как углы равностороннего треугольника – идеально симметричные друг другу. Бывает же такое! А в остальном обычный парень, даже простоватый. В толпе взгляд бы на нем точно не задержался. Вылитый ботан и зануда. Прямоугольные очки в металлической оправе, которые он чуть не разбил, лейкопластыри на тонких пальцах, худой, сутулый, нервный. Не было в нем ни лоска, ни изюминки, которые хоть отдаленно могли намекнуть на его гениальность или принадлежность к миру искусства.

– Ну вот, – Марк помог достать из кузова рюкзак.

В дверях небольшого двухэтажного дома с деревянными ставнями приветливо горел свет, а женщина в красивом цветастом платке улыбалась, жестами приглашая внутрь.

– Я могу тебя оставить? С тобой все нормально будет?

«Нет, можешь вообще никогда меня не оставлять!» – подумал Давид, но вслух ответил:

– Ага, до завтра!