Церковь, возвышающая голос

— Церковь не партия, и идентификация «либерал-консерватор», как мне кажется, для нее не является существенной. Мы не спрашиваем у людей, входящих в храм, об их партийной принадлежности и воззрениях на экономику. Либералы и консерваторы — это все же больше из политического лексикона. Верующий человек может быть политическим консерватором и/или придерживаться либеральных взглядов на экономику. Не вижу в этом проблемы. (Если не брать, конечно, так называемый философский, мировоззренческий либерализм, когда именно человек, а не Бог, является смысловым центром бытия и единственной мерой всех вещей. Такой сознательный антитеизм.) Церковь, скорее, оперирует категориями традиции и модернизма (или реформаторства, не буду сейчас настаивать на термине). При этом традиция — это не консервация всего прошлого любой ценой, но сохранение главного. А модернизм или реформаторство — это не любое изменение, а именно такое, какое этому главному может повредить.

На Западе есть разные силы, и каждый выбирает, на что ориентироваться и к чему присоединиться: к миллионам европейцев, выступающих на митингах против разрушения семьи, или к какому-нибудь гей-параду. Линия разграничения проходит не по партиям или государственным границам, а по конкретным людям, выбирающим Христа или отрекающимся от своего духовного наследия ради призрачного благополучия потребительского общества.

Поэтому мы приветствуем те здоровые христианские силы, которые существуют на Западе. И в то же время не можем не замечать существующих там тенденций к отказу от своей христианской идентичности, к отказу от Христа, что, безусловно, разрушительно для общества, создававшегося на идеалах Евангелия.

— На Ваш взгляд, всегда ли Церковь будет поддерживать те силы, которые противостоят Западу? Неизбежно ли Церковь будет антизападной силой? Сохранится ли известное напряжение между Церковью и либеральными прозападными силами в России?

— Даже в Вашем вопросе volens-nolens присутствует желание видеть Церковь одним из цветов на политической палитре. Надеюсь, что нам удастся избежать встраивания Церкви в борьбу за власть, будь то на прозападных или антизападных позициях. Например, в некоторых европейских странах ситуация с регулированием абортов более «консервативная», чем в России. Значит ли это, что в вопросе абортов, дискуссия по которому, как известно, у нас с государством продвигается очень непросто, мы являемся прозападной силой? Конечно, нет.

Церковь будет поддерживать те силы, которые отстаивают правду Божию и противостоят греху, где бы они ни находились: на Западе, на Востоке, на Юге или на Севере. Не стоит черпать карикатурное представление о Западе на основе десятка газет, оторванных от народной жизни. Люди, живущие по Евангелию, есть везде. И с ними надо общаться и дружить.

Враг Церкви — диавол, а не российские либералы, и отношения с ними будут зависеть от их способности принимать и учитывать связь большинства наших соотечественников с православной культурой, отечественной историей и традиционной нравственностью. Думаю, что такое понимание у многих либералов, бесспорно, есть. Однако есть и те, которые, будучи, в том числе, церковными людьми, посвящают свою жизнь люстрации от «советского наследия» до «седьмого колена». Если полемически довести эту позицию до абсурда, то, вероятно, нам надо постоянно приносить акты церковно-политического покаяния то за то, что князь Владимир не обеспечил надлежащего соблюдения прав благонамеренных язычников при принятии христианства, то за попирающий церковную традицию синодальный период, то за общецерковный грех существования по гражданским законам советского времени.

— Можно ли как-то преодолеть разрыв между современным городским обществом и Церковью? Когда-то русская интеллигенция пыталась преодолеть этот разрыв, в результате чего возникла русская религиозная философия. Может ли возникнуть что-то подобное сегодня? Можно ли этому способствовать?

— Я не вижу сейчас какого-то особого разрыва Церкви с городским обществом, по сравнению с сельским, например. Церковь сотни лет существует в городах, и здесь церковная жизнь развивается весьма активно. Пожалуй, в целом сегодня город никак не менее, а то и более воцерковлен, чем условная «деревня».