Церковная старина в современной России

Необъяснимо и неизменно неприязненное отношение архиерея к ар­хеологии. Он ни разу не посетил раскопки, открывающие новгородцам богатство их церковной истории. Во время исследований 1995 г. на Троицком раскопе были обнаружены остатки кладбища XVI—XVIII вв. Руководство археологической экспедиции обратилось к епископу с просьбой оказать содействие в перезахоронении найденных останков на подворье одной из действующих церквей и совершении заупокойного богослужения. Дальше устных обещаний со стороны архиерея дело не сдвинулось. В конце концов экспедиция в 1996 г. сама перезахоронила кости у Троицкой церкви. 2 ноября 1998 г. архиепископ Лев должен был выступить с докладом на церковно-археологической конференции в Санкт-Петербургской Духовной академии и рассказать о состоянии Софийского собора. На конференцию он не приехал, о своем отсутствии не предупредил и извиняться не стал. 13 июля 2000 г. на Троицком раскопе была найдена сенсационная находка — древнейшая русская деревянно-вощеная книга (цера) — с текстами псалмов, относящаяся к 1020—1030 гг. Руководство экспедиции неоднократно приглашало епархиальное руководство осмотреть эту находку. Архиерей так и не проявил никакого интереса к древнейшей русской молитве, ожидая, очевидно, что ее принесут к нему в резиденцию.

А тем временем в мае 2002 г. комиссия ФНМС вновь выразила беспокойство состоянием западной стены Софии, где трещины, отмеченные в 1991 г. лишь на северной лопатке, появились уже и на центральной лопатке, а растрескивание стало проявляться на хорах. Об инициировании епархией каких-либо действенных мер по исправлению ситуации не известно, зато 27 августа 2003 г. в Софии состоялось освя­щение нового престола, изготовленного в Выборге из испанского бело-зеленого мрамора. Настоятель Преображенского собора в этом городе — брат владыки протоиерей Лев Церпицкий. Одновременно готовится проект восполнения утраченных фрагментов фресок Николая Сафонова, а также существуют амбициозные планы по понижению пола в Софийском соборе и окружающего храм культурного слоя до уровня XI в.

Возникли и проблемы с посещением собора туристами и паломниками. Неприветливость соборных трудниц, назойливые просьбы «по­жертвовать на храм здесь и сейчас», постоянные одергивания ими экскурсантов и экскурсоводов, нежелание власти вмешиваться в нездоровую ситуацию — все это привело к сокращению групп, посещающих главную Новгородскую святыню. К тому же лестница и хоры оказались закрыты для посещения. Это диктовалось, по мнению епархии, необходимостью оградить соборную администрацию — старосту, регента и бухгалтера — от назойливых посетителей. Храмовый полумрак, создающий нездоровый мистический настрой и мешающий подлинному созерцанию «церковной красоты», объяснялся экономией элек­троэнергии. В результате в России выросло поколение, которое ни­ко­гда не видело Софийские святыни при нормальном свете, никогда не поднималось по соборной лестнице, читая оставленные средневековыми предками надписи-граффити, никогда не поражалось величественным видом священного пространства, открывающегося с галерей соборных хоров.

Тема беспомощности музея и новгородских органов охраны памятников в отстаивании прав граждан на свободный и квалифицированный осмотр Софийского собора уже поднималась в прессе в марте (Елена Анженкова. «Новгородские ведомости». № 9) и в ноябре (Андрей Куликов. «Невское время») 2002 г. В 2005 г. уже в центральных СМИ было отмечено, что в предусмотренном «владении Софийским собором напополам музеем и священниками музея не шибко видно»[292]. Все предложения Музея «доплачивать за свет» лишь ради того, чтобы люди смогли увидеть святость иконы лицом к лицу, были отвергнуты, хотя известно, что существуют соборные задолженности по коммунальным платежам. Остается открытым и вопрос о сохранности фресок и икон собора в условиях суточной и суетной богослужебной череды, напоминающей эксплуатацию святыни ради удовлетворения «ре­лигиозных потребностей» и не только их. Похоже, стенопись и ико­но­пись спасает лишь огромный объем собора. Впрочем, за время, про­шед­шее со дня передачи Софийского собора, здесь так и не побывало ни одной комплексной комиссии, которая могла бы квалифицированно ответить на этот и другие вопросы: храмовая среда стала недоступна объективной оценке.