Церон

В комнате, обставленной в стиле модернизованного Востока, на оттомане полулежал Джильотти. Его взгляд внимательно следил за ритмичными движениями тела женщины, танцевавшей перед ним на ковре. В стороне на кресле небрежно лежали манто и шляпа танцовщицы.

Одеждой служили волосы зеленоватого оттенка и широкий платиновый пояс, охватывавший талию. Темп танца все ускорялся. Движения танцовщицы становились все резче, все порывистее. Музыка оборвалась. Пришедшая в экстаз женщина опустилась на ковер. Раскинув в изнеможении руки, она замерла без движения.

Джильотти забеспокоился. Спустив свое грузное тело с оттомана, он нерешительно подошел к танцовщице. Не зная, что делать он, нагнулся к ней. Подумав, Джильотти опустился перед ней на колени и приподнял ее голову. Сквозь полузакрытые ресницы танцовщица следила за каждым движением Джильотти. Она лежала, не подавая признаков жизни. Джильотти растерялся. Приложился ухом к сердцу. Сердце билось. Танцовщица, глубоко вздохнув, сделала вид, что пришла в себя.

— Давит пояс, душно, — бросила она шепотом, делая вид, что снова теряет сознание.

Джильотти засуетился. Неумело, стараясь не прикасаться к разгоряченному телу, он стал расстегивать пояс. Как только он прикоснулся к телу, оно затрепетало от нахлынувшей страсти. Неожиданно для самого себя Джильотти прильнул к ее телу. Его охватило неодолимое желание. В страстном порыве его руки впились в тело, лаская и мня. Чуть улыбнувшись ресницами, танцовщица томно прошептала:

— Не надо.

Джильотти, забыв про все окружающее, осыпал тело, грудь и волосы танцовщицы градом поцелуев. Когда их глаза встретились, он почувствовал, что тонет в зеленом бездонном море.

Придя в себя, Джильотти ясно понял, что эта похожая на змею женщина прочно вошла в его жизнь. Все, что не имело отношения к ней, перестало его интересовать. Прерванная мелодия возобновилась, охватила истома, не хотелось думать, не хотелось двигаться. Что это за свет? Джильотти лениво повернул голову. Над дверью горела синим светом лампочка. Джильотти тщетно начал рыться в своей памяти. Горевшая лампочка означала, что тот, кого он вызвал, пришел. Но кто? Кого он вызвал? — Наверное, что-нибудь очень важное, — мелькнуло в голове у Джильотти. Он сделал попытку встать. Танцовщица прильнула к нему, впившись змеиным движением в губы. Джильотти сладострастно вздрогнул. Лампочка, горевшая синим светом, исчезла из его поля зрения. Губы танцовщицы, прильнувшие к его губам, спутали мысли.

В вестибюле, отделанном каррарским мрамором, Арнольд ждал момента, когда Джильотти найдет возможным его принять. Из вестибюля вела вверх широкая лестница, устланная коврами. Не находя себе места, он маячил по передней. В углу вестибюля скромно сидел детектив. Его невзрачная фигура терялась среди мундиров стражи и ливрей прислуги. Стража менялась. Часы текли. Дядя же не находил нужным звать Арнольда к себе. Наступила ночь, когда секретарь, объявив остальным посетителям, что приема не будет, пригласил Арнольда последовать за ним. Молча, ничего не сказав, Арнольд поднялся по лестнице. Встреча дяди с племянником вышла сухой и почти враждебной. Не подав руки Арнольду, Джильотти жестом пригласил его сесть. Арнольд сел. Затем, делая вид, что его заинтересовал узор ковра, он уставился в пол. Джильотти начал издалека. Сначала он напомнил Арнольду, правда, очень туманно, что всем в жизни он обязан ему. Пролил несколько крокодиловых слез о судьбе своей сестры, матери Арнольда. Видя, что Арнольд упорно молчит, Джильотти стал сердиться. Он напомнил Арнольду, что его успехи на службе не блестящи и что пора взяться за ум. При этих словах Арнольд как-то сжался, ушел еще больше в себя. Ему вспомнилась мать, умершая в нищете. Вспомнил, что отдали его в приют случайные люди. Впервые он увиделся с Джильотти лишь тогда, когда о его успехах в технической школе заговорили профессора.

— О твоей распутной жизни, Арнольд, говорят в городе. Ты невнимателен при выборе знакомств. О твоей связи с легкомысленной особой, вращающейся в подозрительных кругах, меня уведомила полиция.

Арнольд упорно продолжал молчать, ожидая, что будет дальше. Приняв молчание Арнольда за одобрение, Джильотти переменил тон. Он продолжал говорить мягко, доброжелательно.

— Тебе место, Арнольд, в том обществе, где бываю я. Ты же его почему то дичишься. Мне нужен ты, Арнольд, своя ведь все-таки кровь. Мне нужен человек, на кого я мог бы положиться всецело в это неустойчивое время.

Арнольд вздрогнул. Ему вспомнился сон. Вспомнилась угроза Вальдена.

— Как он мог знать? — подумал Арнольд.

— Кстати, Арнольд, чтоб не забыть, я решил тебя женить. Нашел прекрасную партию.

Арнольд не выдержал.

— Дядя, в тот момент, когда меня позвали к вам, я шел делать предложение!

Джильотти засмеялся.

— Благодарить будешь, что твой дядя вовремя вспомнил про тебя и не дал тебе сделать глупость. Выкинь ее из головы, — зло произнес Джильотти, — не пара она для моего племянника. Через неделю бал. Вот билет. — Говоря это, он протянул его Арнольду.

Арнольд машинально взял билет в руки.