Церон

— Несколько недель тому назад на этом самом месте, сидя рядом с Ритой, вы утверждали, что вам чужда зависть. Разве это не смешно? — ядовито закончил Валентин.

— Утверждала, — ледяным голосом возразила Эла, — но я еще не вижу причину, заставившую вас надрываться от хохота.

Замечание Элы задело Валентина. С его лица исчезла улыбка. У рта появилась складка.

— Не видите? — зло произнес он. — Не вы ли утверждали, Эла, что зависть инстинкт?

Не дожидаясь ответа, он продолжал, чуть повышая голос: — Вы утверждали тогда, что зависть возможна только у людей некультурных, намекая на живущих в моем отечестве. А теперь! — патетически воскликнул Валентин, — вы сами завидуете. Разве это не смешно? — обращаясь ко всем, закончил Валентин.

— Нисколько, — возразила Эла. — Это только доказывает, что вы страшно злопамятны, Валентин.

— Я злопамятен, когда вам говорю в лицо неприятную правду, Эла? — с горечью в голосе ответил Валентин. — Разве вы не говорили, Эла, что у вас, сверхлюдей, все предвидевших планом, невозможна зависть?

— Говорила.

— Но вы завидуете, Эла?

— Да, Валентин, но зависть ваша и зависть моя ничего общего не имеют между собой.

— Ну, конечно, — вспыхнул Валентин, — вы сверхлюди, я же обычный смертный. Вероятно, вы и животных у вас научили жить по плану, — добавил саркастически Валентин.

Все начали громко выражать свое неудовольствие. Желчность и злоба, проявленные Валентином, покоробили без исключения всех. Настала пауза, которую прервала Эла:

— С вами, Валентин, последнее время происходит что-то странное, — произнесла она. — Скажите нам, в чем дело? Вы увидите, вам сразу станет легче.

Съежившись, весь уйдя в себя, Валентин мрачно молчал.

— Вас беспокоит возможность войны? — не унималась Эла. — Там, у Джильотти, у вас остались близкие?

Сирена, звавшая на обед, дала возможность Валентину избежать ответа. Не дожидаясь остальных, он поспешил к площадке, на которую устремились все обитатели, разбредшиеся по роще и лужайкам. Сцена эта повторялась ежедневно. Несмотря на это, Валентин всегда с замиранием сердца наблюдал, как исчезала под землей площадка и через мгновение появлялась без них. Самый наблюдательный глаз даже вблизи не догадался бы, что именно она есть вход в подземное здание. Сойдя с площадки, Валентин очутился в просторном круглом холле, откуда секторами шли многочисленные залы. В них жила колония. Свет, ничем не отличавшийся от дневного, равномерно все освещал. Валентин вошел в столовую. В ней вдоль длинной стекловидной коробки стоял ряд эластичных стульев. Коробка заменяла стол. В прозрачной ее части, прилегавшей к краю, скользили вереницей блюда перед глазами пришедшего обедать. Нажим кнопки и облюбованное блюдо, вместе с прибором для еды, попадало на стол. Нажимом другой кнопки грязная посуда отодвигалась к непрозрачной части стола. В ней невидимая бесконечная лента уносила посуду в дезинфекционную камеру. Оттуда она шла в кухню, где снова наполнялась едой. Так, совершая свой бег, она успевала вовремя обслужить слушателей школы.

Валентину не хотелось есть. Он посидел несколько минут, наблюдая безразличным взглядом бег блюд, и встал. Постояв несколько мгновений в нерешительности, он направился в читальню. Живописно расставленная мебель располагала каждого, входящего в нее. Войдя, Валентин почувствовал, как исчезает неприятный осадок, оставшийся у него от разговоров на опушке. Он был сам. Остальные еще не успели кончить обед. В углу стоял аппарат. Подойдя к нему, Валентин повернул включатель. Сейчас же из него послышался голос спикера. Передавался конец бюллетеня.

— С каждым днем здоровье О’Генри улучшается, — сообщал спикер.

— Как хорошо! — воскликнул Валентин и повернул маленький рычажок, бывший на аппарате. Этим движением он превратил звуки голоса спикера в слова, зелеными буквами начавшие выписывать на одной из стен последние новости.

— Браво, Валентин! — послышалось вдруг около него.

Валентин обернулся.

Рядом с ним стояла Эла.

— Валентин, Вы искренни только с самим собой?

Покраснев, Валентин молчал.

— Сядемте, — приветливо сказала девушка и, взяв его за руку, усадила рядом с собой. — Вы согласны совместно посмотреть звуковую газету?

— Согласен, — не смотря на Элу, буркнул Валентин.

Настала пауза. Оба делали вид, что с интересом следят за зелеными буквами, мелькавшими на стене. Украдкой взглянув на сконфуженное лицо Валентина, девушка улыбнулась.

— Валентин, вам хорошо у нас? — вдруг неожиданно обратилась она к нему.

Выдержав взгляд девушки, Валентин, не раздумывая, сказал:

— Мне очень хорошо у вас.

XI

«Церон» спал. Изредка тишина нарушалась звуком шагов часового, маячившего на площадке, опоясывавшей «Церон». Рита, пройдя коридор, остановилась в раздумье перед дверьми, ведшими в машинное отделение, служившее одновременно для Орлицкого и комнатой для приема гостей и лабораторией. Она была в нерешительности, постучать ли в дверь или войти не стуча. Если позвать, а вдруг он ответит своим холодным бесстрастным голосом, что занят. Войти без спроса? А если он вспылит и выгонит ее, не выслушав?