Церворум

С замиранием сердца она направила фонарь на человека и нажала на включатель.

С облегчением и одновременно с новой волной тревоги она узнала Лита.

– Чего тебе? – родительские окна выходили на другую сторону. Они не должны были услышать, но Равенна погасила луч, чтобы не привлекать внимания соседей.

– Ты чего не пришла?

– Оказывается, если заявляться домой поздно ночью, то можно огрести.

– Пошли сейчас.

– Иди к черту.

Равенна закрыла окно и легла спать обратно. Но через пару минут стала слышать шорохи. Сначала, казалось, они исходят из кухни внизу, но потом будто бы на лестнице. Сглотнув подступивший ком, она снова схватилась за кнопку – сегодня она была особо востребована. Достав из комода свой любимый отцовский нож, она прихватила и его с собой и встала рядом с входом в собственную комнату.

Некто толкнул дверь и аккуратно стал проходить к ее кровати. Равенна вскинула руку с ножом и включила свет.

Лит. Опять этот чертов Лит.

– Опять угрожаешь? – прошептал он.

– Опять лезешь в мою жизнь?

– 1:1. – ответил он, но потом посерьезнел и добавил: – Равенна, я понимаю, что тебе трудно будет меня простить, но я здесь даже не за этим. Главная ждет тебя до полуночи, если не явишься – могут быть большие проблемы.

– Я не виновата, что меня закрыли.

– Ей все равно.

Равенна закрыла глаза.

– Ладно. Выйди вон, я сейчас спущусь.

– Вот и славно.

Быстренько натянув что-то приличнее пижамы, она выскочила на улицу. Лит ждал ее там.

– Родители сильно ругались? – спросил он после долгого и неловкого молчания.

– Тебя волновать не должно.

Равенна и сама не знала, почему ведет себя так. Она понимала Лита, сотню раз ставила себя на его место, чтобы понять, что это было не ради клеветы в ее сторону, а ради выполнения своего долга перед людьми, которые всю жизнь были рядом с ним. Но, глядя на него, она начинала чувствовать ноющую боль в запястьях и вспоминать огромные иглы. К тому же Лит со своим чувством вины вызывал у нее резкое раздражение, как перышко у носа, заставляющее чихать. Казалось, лучше бы он вообще с ней не разговаривал и не извинялся.

Сам же Лит предпочел молчать до самой Септемы. Он не мог себе представить, сколько времени понадобится девушке, чтобы его простить. В тот же вечер он зашел к Главной и почти потребовал аппарат, чтобы понять, через что прошла Равенна. Ему показали те самые иглы. И он был в настоящем ужасе. Посмотрев пару мгновений на эту адскую машину, он протянул запястья и сказал:

– Втыкайте.

– Все. Стоп, спектакль. – произнесла Элен спокойно и устало. – Я, несомненно, рада, что ты так волнуешься за членов Церворума, но это слишком. Ты прав, ее поведение было действительно подозрительным, а иначе мы бы ни за что не использовали детектор. Да, девочка оказалась честной, и в ее поступках не было злого умысла. Она переживет. А ты иди поспи, завтра уже будешь чувствовать себя лучше.

Спорить с Главной было бесполезно, поэтому, уже начиная испытывать стыд за свои максималистские порывы, он отправился спать.

Почти весь день он провел в холле и постоянно отслеживал, не пришла ли Равенна. Он хотел с ней серьезно поговорить, но она не приходила, а время все шло и шло. Тогда в голове он стал прокручивать различные варианты того, что он хочет сказать. Но все не ладилось.

Одна его часть говорила, что он и не виноват ни в чем, и любой другой агент на его месте сделал бы все точно так же. Другая часть твердила, что он изначально был с ней очень груб и даже не попытался выслушать, а просто бросил беднягу в сырую камеру.

Он наделал столько ошибок. Некоторые были сделаны даже не из-за ложного представления об увиденном, а из-за эмоций. И за это он просто обязан был извиниться.

– Равенна, – начал он, когда они вошли в Септему.

– Без пяти полночь. – перебила она. – Потом как-нибудь. – и, бросив это, быстрым шагом направилась к центральной стене.

Глава 18

***

На следующее утро Равенна проснулась более разбитой, чем когда-либо. Встреча с Главной прошла натянуто, но, как говорится, бывало и хуже. Элен первым делом спросила, почему она так долго не приходила, и Равенна, не имея никаких сил лгать или отмазываться просто и прямо ответила:

– Меня закрыли родители под домашний арест.

Элен снисходительно вздернула брови, но ничего не ответила по этому поводу.

– Ладно. Главное, что ты пришла, хоть я бы и предпочла, чтобы наши аудиенции в будущем проходили до шести часов. Вот – она протянула ей стикер – В это время, в этой комнате спросишь человека с именем Грог. Там все отмечено. Это твой новый куратор, Эрику я предупредила. Все понятно?

– Да, благодарю.

Но потом Главная вдруг будто бы сняла маску строгости и перестала быть Главной. А стала просто Элен. За то, что она умела так быстро «переобуваться», ее многие и любили. Она успевала быть как сильным и стойким лидером, так и западать в душу, как обычная девушка и понимающий человек.

– Как ты?

– Не фонтан, но это временно. – ответила Равенна, еще не привыкшая к таким переменам.

– Хорошо, что ты это понимаешь.

– А Вы как?