Церворум

Со второй рукой все произошло намного быстрее. Арис сумел протолкнуть ее сразу. У Равенны, конечно, вылетело пару ругательств, но дергаться она уже не стала. Передохнув немного, она посмотрела на свои руки.

Зрелище было не из приятных. Толстенные иглы оставляли огромные дырки в коже, под которой просматривалось их продолжение. Вены вокруг сильно пульсировали, так что их движение прослеживалось невооруженным взглядом. Равенна закрыла глаза, чтобы не смотреть.

– Вот видишь, какая ты смелая. – произнесла Главная. – Другие плачут как дети. Ну что же, проверим. Тебя зовут Равенна Мэйн?

– Да.

На адской машине загорелась правая лампочка с надписью «правда».

– Твой отец- Ронал Мэйн, а мать – Пелагея?

– Да.

Равенна сидела как-то неестественно. Руки ладонями вверх лежали на столе, из них торчали шланги. Вся ее поза была зажата, ведь самой ей казалось, будто руки у нее связаны. Даже если она попыталась бы вытащить иглы из рук, то, скорее всего, не смогла бы. Каждое движение пульса – не то что мышц – раздавались болью, отдающей по всему телу. Детектор лжи являлся настоящей пыткой.

– Этой ночью ты была на княжеском приеме?

– Угу. – промычала она, справляясь с очередным приступом, разлившимся по телу.

– Рассказывала ли ты во дворце кому-нибудь о существовании организации?

– Нет.

– Вне дворца?

– Нет.

– Оттону Рулу?

– Да нет же! – ее сильно скрючило на стуле. Боль уже становилась невыносимой.

– Хранишь ли ты преданность Церворуму?

– Да.

– Собираешься ли ты хранить ее вечно?

Равенна вдруг будто бы очнулась и ясно посмотрела в глаза Главной.

– Я не могу такого обещать.

Главная внимательно на нее посмотрела.

– Идеям Церворума?

– Нынешним – да.

Неизменно горела правая лампочка.

– Готова ли ты предать своих родных и близких ради них?

Равенну как громом поразило. Она не знала точно, вправду ли она готова. Да и кто они такие, чтобы требовать это у нее? Она быстро стала перебирать в своей голове различные обходные пути. У отца в библиотеке было много книг, в том числе и по психологии. А среди них – о допросе.

– Мои близкие здесь.

Главная усмехнулась и облокотилась на спинку стула.

– А ты не промах. Пусть будет по-твоему. Но, в общем, я узнала от тебя все что нужно. Контрольный вопрос. Будешь ли ты рассказывать кому-нибудь о том, что происходило в этом кабинете?

– Нет.

– Хорошо. – Главная простучала несколько раз по столу ручкой, обдумывая что-то. Потом вернулась к разговору с Равенной. – Посмей только хоть раз мне солгать, – девушка сверкнула своими голубыми глазами в полумраке кабинета. – И я перережу тебе горло. Поняла?

– Да.

В тот вечер ни разу не загорелась левая лампочка.

***

Вытягивание игл было не менее болезненным. Истощенное тело Равенны уже не сдерживало себя, и она дала волю голосовым связкам. Кожа немного деформировалась, но Арис сказал, что она придет в себя уже после первого горячего душа. Но самыми страшными были места, куда вводили иглы. Дыры были до ужаса большие, когда железки вынули, из них хлынула кровь, и Энтони, который внимательно помогал Арису, быстро перевязал их бинтами, на которых, однако, тут же проявились красные пятна. Равенна облегченно вздохнула, когда вся эта процедура закончилась. Чувствовала она себя ужасно, да и выглядела так же. Глаза опухли от слез, нос покраснел. Голос осип от криков, под глазами залегли темные тени, вызванные усталостью, уже ставшей хронической.

– Кстати, – проговорила Главная, пока мужчины хлопотали вокруг девушки. – Меня зовут Элен. Завтра ты открепляешься от своего куратора и шуруешь ко мне. Я перенаправлю тебя к шаманам.

Равенна машинально кивнула. Она, если честно, не была уверенна, что хочет вообще когда-нибудь возвращаться в это место.

– Равенна, – обратилась она уже мягко и придвинулась к столу. – Мне действительно жаль, что мы зря тебя мучили здесь. Но, я думаю, ты бы сделала то же самое на моем месте.

Она подняла глаза на Элен.

– Я понимаю.

– Ну хорошо. Иди.

Равенна вышла из кабинета. На полу, облокотившись о стенку, сидел Лит. Его взгляд приковали ее запястья.

– Равенна, я…

– Да-да, я все понимаю Лит, но ради всего святого, отстань от меня пока. – бросила она раздраженно. Она сильно устала, хотела домой, спать и уж точно не желала сейчас утешать чувство вины того, кто, хоть и косвенно, но виноват в ее мучениях.

Лит и не стал к ней приставать. Он все понимал. Лит слышал, как она кричала за дверью. Об этом адском аппарате ходили легенды, и Равенна, наверное, единственная, кого видели после его использования. Все остальные не проходили детектор лжи и почти во всех случаях исчезали.

Лит тяжело вздохнул. Он знал, что поступил верно. Разум твердил ему, что так и должно было произойти. Какой бы Равенна ни была замечательной, но она вела себя подозрительно, а он не мог молчать. Но почему его съедала изнутри вина?

Он с силой провел ладонью по лицу. Он вел себя ужасно. И это, наверное, своеобразная кара за его солдафонство и твердолобость.