Цесаревич Вася

— Так вот! — каптенармус выложил на доску, что служила ему подобием прилавка, несколько пар обуви. — Сапоги хромовые, сапоги яловые, сапоги юфтевые, ботинки прыжковые, штиблеты лаковые парадные вне строя… Семён Тимошенко дело туго знает!

— Добре, — кивнул Глеб Егорович, и пояснил Красному. — Ежели перед барышнями форсить, то на заказ шитые красивше будут, но в дело ходить, так лучше со склада. И крепче, и не жалко. Сейчас мы пойдём оружие под вас подберём, а Сёма распорядится всё погладить, подшить, да на сапоги блеск навести. Сделаешь, Семён?

— А как же! Нешто Семён Тимошенко дела не знает? — даже обиделся каптенармус. — За полчаса управимся.

В оружейке их встретили не в пример вежливее и доброжелательнее. Наверное потому, что Василий не стал надевать шинель, а просто набросил её на плечи, и ордена были видны издалека. Седой фельдфебель лишь уточнил, винтовки какой системы господин подпоручик предпочитает в это время года.

— А что, есть выбор между берданкой и мосинкой? — пошутил Красный.

— Берданка для вас тяжеловата будет, а так да, бывает и их берут. Ежели в Туркестане доведётся работать, так с трофейными боеприпасами проблем не будет.

— Я вроде в Туркестан не собираюсь.

— Да кто же егерскую судьбу наперёд знает? — философски заметил фельдфебель. — У нас ведь как — сегодня в Гатчине кофий с эклерами, а завтра в Париже ихние марципаны пробуем. Жизнь, она штука сложная. Самозарядку Токарева возьмёте?

— Возьму.

— Это правильно, — одобрил выбор Глеб Егорович. — Магазинки в нашем деле куда как сподручнее, а ежели в хорошей оптикой… Александр Яковлевич, у тебя есть хорошая оптика для господина подпоручика?

— А что же ей не быть-то? У нас, слава богу, не Греция какая, у нас всё есть.

— Цейсовская? — спросил Василий.

— Обижаете, господин подпоручик, — усмехнулся в седые усы фельдфебель, и положил на стол деревянную коробочку. — Фабрики Дмитрия Ивановича Менделеева, просветлённая, с эфирной подсветкой, обеспечивающей возможность ночного прицеливания. Цейс супротив Дмитрия Ивановича — насекомое существо.

— Хороший прицел, — подтвердил Глеб Егорович. — Я через него с восьмисот метров у покойного Якова Шиффа каждую морщинку на лбу видел.

— А зачем вы разглядывали покойника?

— Да сначала-то он живой был.

— И вот эту новинку могу рекомендовать, — Александр Яковлевич достал с полки коробочку с маркировкой «ГВК-М». — Третьего дня только привезли. На вашей винтовочке уже и резьба под него нарезана.

— Глушитель? — догадался Вася. — Быстро освоили, я думал дольше провозятся.

— Подождите, — оружейник перевёл взгляд на маркировку. — Глушитель выстрела… а что означают другие буквы?

— Глушитель Василия Красного модернизированный, — не стал скромничать Вася.

— Вот оно что! Тогда и на пистолеты их поставим. Вы какие предпочитаете?

— А что, тоже есть выбор? — удивился Василий, почему-то уверенный, что офицерам полагается древний наган, а всё остальное оружие нужно покупать за свой счёт.

— Так мы же егеря, у нас всегда выбор есть. Но мне кажется, что по вашей руке браунинги в самый раз будут.

— Я к ним и привык, — кивнул Красный, и достал из кармана наградной пистолет, что так и не успел вернуть Дзержинскому.

Табличка с гравировкой произвела впечатление, и фельдфебель предложил ещё и автомат, неведомыми путями попавший в полк из штурмовой пехоты:

— Вообще-то это пистолет-пулемёт Дегтярёва, но мы привыкли называть автоматом. Берите, не сомневайтесь. В нашей службе всякое может случиться, а двадцать пять патронов в магазине — это аргумент.

В итоге Василий вооружился до зубов и даже чуть больше. Автомат и десять запасных магазинов, самозарядная винтовка Токарева с глушителем и оптическим прицелом, два пистолета браунинг Хай Пауэр, тоже с глушителями, нож поясной, нож для ношения на ноге, бинокль всё той же фабрики Менделеева, полевая аптечка в алюминиевой коробочке, планшет офицерский, часы наручные в противоударном и водонепроницаемом исполнении, и компас.

— Без компаса нам нельзя, — пояснил Глеб Егорович. — А то я как-то заблудился, и вместо Эдинбурга к Ливерпулю вышел. Дожди да туман, по солнышку и звёздам не определишься. И как там люди живут?

Семён Тимошенко не подвёл. Всё что нужно нагладить — наглажено, что нужно подшить — подшито, что должно блестеть — блестит. И четыре туго набитых брезентовых баула приготовлено.

— Тут бельё зимнее, бельё летнее, бельё высотное для горной местности, — пустился в объяснения каптенармус. — Мелочи разные полезные — вдруг что-то потребуется срочно, а оно у вас уже есть!

— Хороший ты человек, Семён Константинович, хотя и скрываешь это, — кивнул зауряд-прапорщик. — Пусть твои бездельники несут всё это добро к штабу полка, а там уж без тебя разберёмся.

— Разберётесь, — согласился Тимошенко. — Вы, господин подпоручик, сейчас полевую форму наденете, или как? На полевой по новому уставу награды не носят, только орденские планки, но я их прикрепил. И нашивку за ранение тоже.

— У меня не было ранений.