Цезарь

— О, Катон, мне ненавистна твоя смерть! Ибо тебе было ненавистно принять от меня спасение!

У Катона остались сын и дочь. Сына мы уже видели, он сыграл свою роль в этой драме. И эта роль, и искренние его переживания по поводу смерти отца, должны были, по всей видимости, обратить к нему сердца людей и заставить их проникнуться симпатией к несчастному юноше, который обречен был носить столь знаменитую фамилию.

Современные историки обвиняют его в увлечении, в котором никак нельзя было упрекнуть отца: он слишком любил женщин. В подтверждение этого обвинения они напоминают о длительном пребывании юноши в Кападокии у царя Марфадата, его друга. У этого царя была очень красивая жена по имени Психея, что означает «душа», поэтому о юном Катоне и Марфадате говорили: «Марфадат и Порций — два друга, одна душа». Или еще: «Порции Катон, знатный и благородный, у него царская душа».

Естественно, люди были чересчур строги к юноше из-за несгибаемости его отца. Но смерть Катона стерла это незначительное пятнышко, лежавшее на сыне. Можно только сожалеть, что мы не смогли отыскать таковое в биографии самого Катона.

При Филиппах[410] младший Катон воевал рядом с Брутом и Кассием против Октавия и Антония. Видя, что армия дрогнула, он не захотел ни бежать, ни прятаться, а бросил вызов победителям и, собрав часть солдат, устремился на врага и пал с мечом в руках, что заставило Антония и Октавия говорить о нем как об отважном воине.

Известно, что сталось и с дочерью Катона: Порция вышла замуж за Брута, она ранила себя кинжалом, чтобы доказать мужу свою стойкость и выведать у него секрет. Она также участвовала в заговоре и, узнав, что битва при Филиппах проиграна, а муж ее погиб, покончила с собой.

Статилий, который поклялся последовать примеру Катона, взял его меч и хотел напороться на него, но ему помешали. Позже он погиб при Филиппах вместе с сыном Катона.

LXXXII

Остановимся на миг на самоубийстве Катона, которое вызывает такое восхищение у наших профессоров истории и которое мы, намеренно упростив, считаем всего лишь проявлением гордыни и надменным заблуждением.

Самоубийство Катона, как ни печально, не было столь уж необходимым, да и не могло быть, поскольку самоубийства никогда не являются необходимостью. Катон покончил с собой от злости, скорее даже от брезгливости.

Беглец, прибывший к воротам Утики и захотевший знать, как он, Марк Октавий, поделит власть с Катоном, стал, полагаю, последней каплей яда, переполнившей чашу. Правда, в Греции все было потеряно, в Азии и Африке тоже, но это можно было исправить в Испании. Испания была помпеевской: она приютила и защитила двух сыновей Помпея и остатки войска после сражения при Тапсе. И кто знает, окажись Катон в Мунде, где сражался Цезарь, — как он сам скажет чуть позже, не за победу, а за жизнь, — кто знает, что случилось бы с Цезарем…

В то время, когда Катон покончил счеты с жизнью, тринадцать легионов в Испании выбивали на своих щитах имя Помпея.

Поговорим же о столь занимательной проблеме, как самоубийство у римлян. Даже такие выдающиеся личности, как Юба, Петрей, Метелл и, наконец, сам Катон, пошли по этому пути. Катон узаконил его в том смысле, в каком непреклонный и принципиальный человек импонирует всем любым своим поступком.

Сто лет спустя самоубийство станет одной из напастей Рима и избавит правителей от найма палачей. Следует также отметить, что самоубийство тела приводит к самоубийству души. Христианская религия, которая, к счастью, избавила людей от благоговения перед этим актом Катона, открыла путь к большему утешению, нежели самоубийство. Дойдя до высшей степени несчастья, человек постригался в монахи: это было почти равносильно тому, чтобы вскрыть себе вены, удавиться или разбить голову о стену, однако при этом не умирали. Поговаривают, что если бы не было монастырей, господин де Ранее, найдя мертвой госпожу де Монтбазон, непременно повесился бы или выбросился в окно вместо того, чтобы сломя голову нырнуть в пропасть под названием монастырь.

Плиний, которого называют Старшим, хотя он умер не таким уж старым, — родился в Вероне в 23 году нашей эры, а умер в Помпее в 79 году, во время извержения вулкана Везувий, в возрасте 56 лет — итак, Плиний по прозвищу Старший достаточно ясно показал, что же такое самоубийство, это дитя рока.