Цезарь

Когда Помпей, с которым было всего несколько человек, удалился от лагеря, он оставил свою лошадь, и, видя, что никто и не думает гнаться за ним, медленно зашагал дальше, погруженный в мрачные раздумья, которые, должно быть, одолевали его в эту минуту. – Представьте себе Наполеона после Ватерлоо; а ведь Наполеона заставили сражаться, для него это было необходимостью; Помпей же сам отверг всякое примирение.

Еще накануне он мог разделить мир с Цезарем, взять себе, по своему выбору, Восток или Запад; а если бы ему непременно хотелось войны, он мог бы отомстить парфянам за поражение Красса, он мог бы проследовать в Индию путем Александра. Но римлянину схватиться с римлянином! но ему, Помпею, вступить в бой с Цезарем!

Вчера Помпей был властелином полмира; сегодня он был не властен даже над настоящей минутой, не был хозяином даже собственной жизни! Где ему найти убежище? У него еще будет время подумать об этом; сейчас надо бежать.

Он миновал Лариссу, город Ахилла, даже не остановившись, и вошел в Темпейскую долину, которую через двадцать лет воспоет Вергилий, выросший среди междоусобных войн, – какие страшные воспоминания они ему оставят! Мучимый жаждой, он бросился ничком на землю и напился прямо из реки Пеней; затем, поднявшись, он пересек долину и вышел на берег моря.

Там он провел ночь в бедной рыбацкой хижине; рано утром, поднявшись в лодку вместе с сопровождавшими его свободными гражданами, он отослал рабов, сказав им отправляться к Цезарю и заверив, что им нечего его бояться. Двигаясь вдоль берега, он заметил большое торговое судно, готовое сняться с якоря; он велел гребцам плыть к этому судну.

Капитаном судна был римлянин, который никогда не был лично знаком с Помпеем, но знал его в лицо; его имя было Петиций.

Он занимался погрузкой своего судна; внезапно ему пришли сказать, что с борта заметили лодку, гребцы которой изо всех сил налегали на весла, торопясь приблизиться к судну, и в которой стояли люди, потрясая своими плащами и с мольбой протягивая руки.

– Это он! – вскричал капитан, – это Помпей!

И он бросился на палубу.

– Да, – сказал он матросам, вглядевшись; – да, это он… Пойдите и встретьте его с почетом, невзирая на постигшее его несчастье.

Матросы с палубы корабля подали знак тому, кто, как им показалось, был главным в лодке, что он может подняться на борт. Помпей поднялся. С ним были Лентул и Фавоний. Удивленный оказанным ему приемом, Помпей сначала поблагодарил Петиция, а затем:

– Мне показалось, – сказал он, – что ты узнал меня еще до того, как я назвал свое имя; ты, должно быть, видел меня раньше и знал, что я приду к тебе как беглец?

– Да, – ответил Петиций, – я видел тебя в Риме; но еще до того, как ты пришел, я знал, что ты скоро будешь здесь.

– Как же так? – спросил Помпей.

– Сегодня ночью я видел тебя во сне, – сказал Петиций, – но не таким, каким ты был в Риме – повелителем и триумфатором, а униженным и поверженным, просящим приюта на моем корабле. Вот почему, увидев в лодке человека, который махал плащом и умолял о помощи, я вскрикнул: «Это Помпей!»

Помпей ничего не ответил, только вздохнул, склонив голову перед волей богов, пославших этот сон, провозвестник истины. В ожидании ужина Помпей попросил теплой воды, чтобы помыть ноги, и масла, чтобы затем натереться им. Один из матросов принес ему все, что тот просил. Помпей оглянулся вокруг себя и печально улыбнулся: у него больше не было ни одного прислужника. Он начал разуваться сам.

Тогда Фавоний, тот самый грубиян, который сказал Помпею: «Так топни же ногой!», тот самый насмешник, который говорил в Диррахии: «Не едать нам в этом году фиг в Тускуле!», Фавоний со слезами на глазах опустился на колени и, невзирая на протесты Помпея, разул его, омыл ему ноги и натер его маслом.

С этой минуты он не переставал ухаживать за ним и оказывать ему все услуги, которые оказывал бы ему не только самый верный слуга, но и самый покорный раб. Через два часа после того, как он принял на свой борт Помпея, капитан судна увидел на берегу человека, который подавал сигналы бедствия.

За этим человеком отправили шлюпку, подобрали его и привезли на корабль: это был царь Дейотар. На следующий день на рассвете они подняли якорь и двинулись в путь.

Помпей миновал Амфиполь. Затем по его просьбе судно взяло курс на Митилену; он хотел забрать там Корнелию и сына. Они бросили якорь перед островом и послали на берег гонца. Увы! он нес вовсе не ту весть, которой ждала Корнелия после письма, отправленного из Диррахия, в котором сообщалось о поражении и бегстве Цезаря.

Гонец нашел ее исполненной радости.

– Вести от Помпея! – воскликнула она; – о, счастье! он, несомненно, сообщает мне, что война закончена?

– Да, – сказал гонец, качая головой, – закончена… но не так, как вы ожидаете.

– Что же тогда случилось? – спросила Корнелия.

– Случилось так, что если вы хотите в последний раз приветствовать своего супруга, госпожа, вновь приступил посланник Помпея, то следуйте за мной, и приготовьтесь увидеть его в самом плачевном состоянии и на судне, которое даже не принадлежит ему.