Цезарь и Клеопатра

Все придворные(с гневными криками обступают Цезаря). Долой его! Египет – египтянам! Убирайся вон!

Руфий кусает бороду, онемев от гнева. Цезарь сидит благодушно, словно завтракает, а кот-попрошайка мяукает, требуя кусочек колбасы.

Клеопатра. Почему ты им позволяешь так с собой разговаривать? Цезарь, ты их боишься?

Цезарь. Да нет, детка, но они же говорят правду.

Клеопатра. Если ты уйдешь, я не стану царицей.

Цезарь. Я не уйду, пока ты не станешь царицей.

Потин. Ахилла, если ты не дурак, захвати эту девчонку, пока она у нас во дворце!

Руфий(подзадоривая его). Почему тебе заодно не захватить и Цезаря?

Потин(с еще большим задором). А что? Хорошая мысль!

Руфий. Попробуй! (Кричит). Эй, охрана!

Лоджия сразу наполняется легионерами Цезаря. Они обнажили мечи и ждут приказа своего центуриона, у которого в руке жезл. Мгновение египтяне стоят, гордо глядя на них, потом угрюмо расходятся по своим местам.

Британн. Прошу всех присутствующих считать себя пленниками Цезаря.

Цезарь(благодушно). О, нет, нет! Ни в коем случае. Вы гости Цезаря, господа!

Клеопатра. И ты не отрубишь им головы?

Цезарь. Как? И твоему брату?

Клеопатра. А он? Он отрубил бы мою с удовольствием, если бы смог. Правда, Птолемей?

Птолемей(упрямо). И отрублю, когда вырасту.

Теодот. Тихо, не обостряй момента.

В Клеопатре происходит борьба между недавно обретенным царским достоинством и непреодолимым желанием показать брату язык. В следующей сцене она не принимает участия, а только наблюдает за происходящим с любопытством и удивлением, нетерпеливо ерзая, как ребенок. Когда Цезарь поднимается с треножника, она занимает его место.

Потин. Цезарь, если ты попытаешься нас захватить…

Руфий. И захватит, египтяне, не думайте. Мы овладели дворцом, побережьем, восточной гаванью. Дорога к Риму открыта, и вы пройдете по ней, если такова будет воля Цезаря.

Цезарь(вежливо). Я был вынужден это сделать, чтобы обеспечить моим войскам отход. Я отвечаю за жизнь каждого из них, Потин. Но вы все можете уйти. Те, кто сейчас в зале, и все остальные, кто во дворце.

Руфий(возмущен его снисходительностью). Как?! Отпускаешь перебежчиков?

Цезарь(смягчая характеристику). Римский оккупационный контингент.

Потин(с недоумением). Но… Но… Но…

Цезарь. Да, мой друг?

Потин. Ты нас выгоняешь из собственного дворца на улицу – да еще с таким видом, будто даришь нам свободу! Это ты должен уйти отсюда.

Цезарь. На улице твои друзья, Потин. Там тебе безопаснее.

Потин. Это обман. Я опекун царя и отказываюсь уходить. Мы – законное правительство. А где твое право?

Цезарь. В ножнах у Руфия. Если вы будете мешкать, я могу его там не удержать.

Волнение среди придворных.

Потин(озлобленно). И это римская справедливость!

Теодот. Но не римская благодарность, надеюсь?

Цезарь. Благодарность! Я чем-то обязан вам, господа?

Теодот. Разве жизнь Цезаря так мало значит для него, что он забыл, кому обязан ее спасением?

Цезарь. Моей жизни? И только-то?

Теодот. Твоей жизни. Твоих лавров. Твоего будущего.

Потин. Это правда. Я докажу, что если бы не мы, римская оккупационная армия во главе с ее великим полководцем Помпеем захватила бы Цезаря. (Кричит в сторону лоджии.) Люций Септимий! (Цезарь поражен, вздрагивает.) Если ты слышишь меня, приди и свидетельствуй перед Цезарем.

Входит Люций Септимий – гладко выбритый, подтянутый атлет, лет сорока, с правильными чертами лица, решительной линией рта и красивым тонким носом. На нем одежда римского офицера. Цезарь на миг прикрывает лицо краем плаща, потом, овладев собой, опускает полу и с достоинством смотрит на трибуна.