Цезарь, или По воле судьбы

– Пятнадцатый, безусловно, прошел хорошую школу, – сказал он, – но его люди пробыли на войне только год. И насколько я помню, все они родом с той стороны Пада. А большинство – из Нового Кома.

– Вот именно, – был ответ.

– А Публий Ватиний предан тебе беззаветно, – задумчиво произнес Децим Брут.

Откуда-то появилась улыбка.

– Надеюсь, не больше, чем ты или Требоний.

– А как же я? – требовательно спросил Антоний.

– Ты родственник, – усмехнулся Требоний, – так что сбавь тон.

– Ты собираешься послать пятнадцатый и Ватиния охранять Италийскую Галлию? – спросил Децим Брут.

– Да, собираюсь.

– Я не знаю силы, которая могла бы остановить тебя, Цезарь, – сказал Требоний, – но разве Марк Марцелл и сенат не воспримут это как объявление войны? Я не имею в виду подлинную войну, я говорю о войне умов.

– У меня есть для этого основания, – сказал Цезарь. Обычное спокойствие вернулось к нему. – В прошлом году иапиды вторглись в Тергесту и угрожали прибрежной Иллирии. Тамошний гарнизон, как мне помнится, едва их отбил. Я пошлю Публия Ватиния и пятнадцатый легион в Италийскую Галлию, чтобы защитить от варваров римских граждан, проживающих на той стороне реки Пад.

– А единственный варвар на горизонте – это Марк Марцелл, – просиял Марк Антоний.

– Да, и, думаю, он это поймет.

– Какой приказ будет отдан Ватинию? – спросил Требоний.

– Действовать от моего имени. Препятствовать тому, чтобы римских граждан пороли. Проводить судебные разбирательства. Управлять Италийской Галлией за меня, – сказал Цезарь.

– А где же будет располагаться пятнадцатый? – спросил Децим Брут. – Ближе к Иллирии? Может быть, в Аквилее?

– О нет. В Плаценции.

– Это ведь возле Нового Кома!

– Да, это так.

– Мне хотелось бы знать, – вмешался Антоний, – как отнесся к этой порке Помпей? В конце концов, он тоже основал некоторые колонии с правом гражданства и в Италийской Галлии, и по ту сторону Пада. Марк Марцелл угрожает и им.

Цезарь презрительно оттопырил губу:

– Помпей не ударил пальцем о палец. Он в Таренте. Полагаю, по личным делам. Но обещал быть на заседании сената вне померия, в конце месяца. Там будут обсуждать армейское жалованье.

– Это шутка? – воскликнул Децим. – Армии не прибавляли жалованья в буквальном смысле сто лет!

– Верно. Я об этом уже думал, – был ответ.

Истребление продолжалось. На земли белгов снова напали, их дома сожгли, всходы на полях уничтожили, животных убили, женщины и дети остались без крова. В племенах вроде нервиев, которые могли выставить против Цезаря в первые годы его Галльской кампании пятьдесят тысяч воинов, теперь с трудом набралась бы тысяча полноценных мужчин. Здоровых детей и работоспособных женщин угоняли работорговцы. Галлия Белгика на глазах становилась страной стариков, друидов, калек и дурачков. В конце концов Цезарь уверился, что сторонников у Амбиорига и Коммия там больше нет, их собственные племена теперь так боялись Рима, что больше и слышать не желали о своих бывших вождях. Но Амбиориг вновь сумел раствориться бесследно. А Коммий ушел к треверам на восток, чтобы помочь им противостоять Лабиену, действовавшему с тем же тщанием, что и Цезарь.

Гай Фабий был послан с двумя легионами в подкрепление двум легионам Ребила. Те с трудом отбивали наскоки пиктавов и андекавов. Эти два племени под Алезией пострадали не сильно и вообще не являлись зачинщиками сопротивления Риму. Но создавалось впечатление, что народы Галлии один за другим решались на последнюю попытку, очевидно считая, что армия Цезаря истощена. Цезарь снова продемонстрировал, что это не так. Двенадцать тысяч андекавов пали в сражении на мосту через Лигер, и невесть сколько их погибло в мелких боях.

Довольно медленно, но неуклонно площадь мятежной Галлии уменьшалась. Военные действия уже разворачивались на подступах к Аквитании, где к Луктерию присоединился Драпп, вождь сенонов, после того как собственное племя отказалось его принять.

И серьезных лидеров у галлов оставалось все меньше. Гутруата карнуты выдали Цезарю сами, опасаясь репрессий за его сокрытие. Поскольку он истребил всех римлян в Кенабе, его судьбу решал не только Цезарь, но и представительный армейский совет. Цезарь настаивал на участии мятежника в триумфальном шествии в Риме, но армия была против. Гутруата выпороли и обезглавили.

Вскоре после этого Коммий во второй раз встретился с Гаем Волусеном Квадратом. Когда Цезарь ушел на юг с кавалерией, в Галлии Белгике остался командовать Марк Антоний. Он быстро разделался с белловаками, потом разбил лагерь в Неметоценне, на земле атребатов. Те были так напуганы, что отказались иметь что-либо общее с Коммием, своим царем. Коммий же, встретившись с группой единомышленников, германских сигамбров, стал искать утешения в кровавом разбое, особенно тесня нервиев, уже не способных сопротивляться. Всегда лояльный к римлянам Вертикон воззвал о помощи, и Антоний послал к нему большой отряд конников, возглавляемый Волусеном.