Цезарь, или По воле судьбы

Они стояли на скальном выступе, откуда хорошо было видно, где защитники крепости берут воду. Одна тропа спускалась к реке, вторая шла к роднику. По отношению к первой уже были приняты меры. Ребил и Фабий поставили отряд лучников там, где они могли расстреливать водоносов, оставаясь недосягаемыми для вражеских стрел, летящих со стен.

– Этого недостаточно, – сказал Цезарь. – Выставь баллисты и разбивай тропу камнями. А еще поставь скорпионы.

Единственным источником воды для Укселлодуна стал родник, отрезать подступ к которому для римлян было гораздо сложнее: он находился под самыми высокими укреплениями и к нему был подход только из ворот у основания стен. Штурм ничего бы не дал. Место слишком гористое, его не взять ни когорте, ни двум.

– Думаю, мы завязли, – опечаленно вздохнул Фабий.

Цезарь усмехнулся:

– Чепуха! Первое, что мы сделаем, – это прямо отсюда начнем строить насыпь из земли и камней, а закончим вон там, в пятидесяти шагах от родника. Надо пойти вверх по склону, что даст нам платформу футов на шестьдесят выше того места, где мы стоим. На ней мы возведем осадную башню в десять этажей высотой, и оттуда скорпионы будут разить каждого, кто попытается подобраться к воде.

– Это днем, – мрачно возразил Ребил. – А они ходят к ручью по ночам. Кроме того, наши люди будут вести строительство на виду у врага, что превратит их в мишени.

– Для этого, как тебе известно, существуют мантелеты. Важно работать так, чтобы все выглядело как можно внушительней, – небрежно добавил Цезарь. – Словно это наш единственный шанс взять Укселлодун. Так должны думать и наши солдаты. – Он помолчал, глядя на родник. Струя воды била под сильным давлением. – Но, – продолжил он, – все это лишь завеса. Я видел много подобных источников, особенно в Анатолии. Мы его осушим. Он питается добрым десятком подземных потоков. Мы начнем копать туннель и будем каждый встретившийся поток отводить в Олтис. Сколько времени на это уйдет, я не знаю, но, когда последний поток отведут, родник иссякнет.

Фабий и Ребил в благоговейном ужасе уставились на него.

– Может быть, тогда обойтись без наземного фарса?

– И дать им понять, что происходит на самом деле? Ребил, эта часть Галлии славится горными разработками. Я думаю, в крепости есть люди, работавшие в рудниках. И не хочу повторения того, что случилось, когда мы блокировали атуатуков: подкопы с разных сторон петляли и сталкивались, как ходы сумасшедших кротов. Здесь копать нужно тайно, посвящая в дело лишь тех, кто будет копать. Вот почему и насыпь, и осадная башня должны выглядеть очень убедительно. Я не хочу терять людей – и мы постараемся избежать потерь, – но я хочу покончить с этим как можно скорее.

Пандус пошел вверх по склону, потом стала подниматься осадная башня. Пораженные обитатели Укселлодуна ответили градом стрел, пик, камней. Осознав, что это мало чему помогает, они вышли из ворот и атаковали. Сражение было яростным, ибо римляне искренне верили в необходимость возводимых фортификаций и отчаянно их защищали. Вскоре башня загорелась, а мантелеты начали дымиться. Поскольку фронт был очень узким, большинство римских солдат не принимали участия в сражении. Легионеры, собравшиеся на ближайших высотах, громкими криками поддерживали своих товарищей, а кадурки со стен цитадели – своих. В разгар сражения Цезарь велел своим людям обогнуть цитадель с двух сторон, поднимая как можно больше шума, словно вот-вот начнется масштабный штурм.

Хитрость удалась. Кадурки, напуганные новой угрозой, отступили, и это позволило римлянам потушить огонь. Десятиэтажную башню подремонтировали, но использовать не успели. Подкопы неуклонно продвигались вперед. Один за другим потоки, питающие родник, были отведены в Олтис. И источник, издревле бивший из подошвы горы, впервые иссяк.

Это было как гром с ясного неба, и что-то жизненно важное в защитниках крепости умерло. Ибо стало ясно: кельтские боги, пораженные мощью Рима, покинули свой народ. Они теперь улыбаются Цезарю. Что толку биться с тем, на чьей стороне боги?

Укселлодун сдался.

На следующее утро Цезарь созвал совет, состоявший из всех легатов, префектов, военных трибунов и центурионов, присутствовавших при последней битве галлов. Включая Авла Гирция, прибывшего с двумя легионами Квинта Фуфия Калена после осушения родника.

– Я буду краток, – сказал Цезарь.