Цезарь, или По воле судьбы

– О, я понимаю! Все дело во мне, не так ли, Луций? До сих пор в истории Рима никто не имел права решать, когда демобилизовать ветеранов, кроме их командира. Надо полагать, к следующим Мартовским календам сенат намерен распустить всех моих ветеранов.

– Похоже на то, Гай.

Цезарь, по мнению Луция, повел себя странно. Он даже улыбнулся:

– Неужели они и впрямь думают раздавить меня такими мерами? Черта с два, Луций!

Он встал, протянул руку кузену:

– Благодарю за новости. Искренне благодарю. Но хватит об этом. Давай отрешимся от всей этой возни.

Однако Луций Цезарь не был готов завершить разговор. Послушно следуя за Цезарем, он поинтересовался:

– Что ты собираешься делать?

– Все, что необходимо, – прозвучало в ответ.

Распределение легионов на зиму было закончено. Гай Требоний, Публий Ватиний и Марк Антоний с четырьмя легионами отправились в Неметоценну приглядывать за атребатами. Два легиона ушли к эдуям в Бибракту. Два встали у туронов, к западу от карнутов, а еще два легиона обосновались рядом с арвернами в землях лемовиков. То есть римская армия взяла Галлию под контроль. Цезарь же, в сопровождении Луция объехав Провинцию, избрал местом зимовки Неметоценну.

В середине декабря его солдат ждал сюрприз. Цезарь увеличил жалованье рядовых с четырехсот восьмидесяти сестерциев в год до девятисот, а также сообщил, что трофейная доля каждого отныне становится больше.

– За чей счет? – спросил Гай Требоний у Публия Ватиния. – Казны? Конечно нет!

– Определенно нет, – согласился Ватиний. – Он всегда скрупулезно соблюдает закон. Нет, это из его кошелька, из его доли.

Требоний кивнул, а немного прихрамывающий Ватиний нахмурился. Его не было, когда Цезарь получил ответ сената на свою просьбу, чтобы к нему относились так же, как к Помпею.

– Я знаю, он сказочно богат, но это громадные суммы. Он может себе позволить такую щедрость, Требоний?

– Думаю, да. Только продажа рабов принесла ему двадцать тысяч талантов.

– Двадцать тысяч? Юпитер! Красс считался первым богачом Рима, а оставил только семь тысяч талантов!

– Марк Красс хвастал своим богатством, но ты когда-нибудь слышал, чтобы Помпей Магн говорил, сколько денег у него? Почему, ты думаешь, банкиры вьются вокруг Цезаря и преданно глядят ему в рот? Бальб первым примкнул к нему. Оппий – вторым. Это еще когда ты был юнцом. А такие воротилы, как Аттик, сделали выбор совсем недавно.

– Рабирий Постум обязан ему шансом начать новую жизнь, – напомнил Ватиний.

– Да, но это стало возможным, лишь когда Цезарь начал стремительно богатеть. Германские сокровища, осевшие у атуатуков, были воистину сказочными. Его доля в них тоже была баснословной. – Требоний усмехнулся. – А на случай нужды существуют сокровища Карнута. Это – его резерв. Цезарь отнюдь не дурак. Он знает, что следующий наместник Косматой Галлии попытается наложить на них лапу в первую очередь. Но готов спорить, там уже ничего не останется.

– Из Рима пишут, что его вскоре намерены лишить должности. О боги, куда уходит время? Мартовские календы стремительно приближаются! До них три месяца. И что будет тогда? Как только он лишится своего империя, его тут же привлекут к сотне судов. И с ним покончат, Требоний.

– Весьма вероятно, – спокойно отозвался Требоний.

Но Ватиний тоже был не дурак.

– Он ведь не допустит, чтобы это произошло?

– Нет, не допустит.

Наступило молчание. Ватиний внимательно всматривался в мрачное лицо собеседника, покусывая губу. Наконец их глаза встретились.

– Значит, я прав, – сказал Ватиний. – Он укрепляет свою связь с армией.

– Верное наблюдение.

– И пойдет на Рим.

– Только если его вынудят. По природе Цезарь не авантюрист. Он любит все делать in suo anno – в свое время, никаких специальных и чрезвычайных назначений, десять лет между консульствами, все законно. Если он вынужден будет идти на Рим, Ватиний, это убьет в нем что-то. Он это знает, и его это не прельщает. Ты думаешь, он боится сената? Или кого-то еще? Хваленого Помпея Магна, например? Нет! Они повалятся, как мишени на плацу перед германскими копьеносцами. Он знает это. Но вовсе к этому не стремится. Он хочет лишь того, что ему полагается, но – на законном основании. Марш на Рим – это крайняя мера, и он будет до последнего момента противиться этому. Его послужной список идеален. И он хочет, чтобы все так и оставалось.

– Он всегда стремился к идеалу, – печально промолвил Ватиний и содрогнулся. – Юпитер! Как он с ними поступит, если они его спровоцируют?

– Я даже думать о том не хочу.

– Не лучше ли нам принести жертву богам, чтобы те образумили boni?

– Я это делаю не первый месяц. Мне кажется, boni давно бы образумились, если бы не одно обстоятельство.

– Катон? – тут же воскликнул Ватиний.

Требоний отозвался эхом:

– Катон.

Опять помолчали. Ватиний вздохнул.

– Я – его человек. И в радости, и в беде, – сказал он.

– И я.

– А кто еще?

– Децим, Фабий, Секстий, Антоний, Ребил, Кален, Базил, Планк, Сульпиций, Луций Цезарь, – перечислил Требоний.

– А Лабиен?

Требоний покачал головой:

– Нет.

– Так решил Лабиен?

– Нет. Цезарь.

– Но он не говорит ничего плохого о Лабиене.