Тщеславный (ЛП)

– Но генокрады не могут заразить техножреца, верно? – возразил Форшпунг. – А у невольников недостаточно свободы и ресурсов, чтобы так серьёзно навредить производству, как мы подозреваем.

– Я лично знал одного техножреца, что нёс в себе скверну, – судя по долгой паузе, мои слова явно стали для магоса неприятной неожиданностью. – С точки зрения стратегии это имеет смысл.

– В самом деле, – согласился Мори. – Флоты-ульи – самая страшная угроза Империуму во всём Восточном рукаве. Поставки с Эвкопии для нас и Имперской Гвардии могут означать разницу между выживанием и гибелью.

– Лорд-генерал того же мнения, – сказал я, – но с другой стороны, наш союз с т’ау против нидов сохраняется на большей части сектора – по крайней мере, сейчас, – хотя никто из нас не доверял маленьким синим ублюдкам и знал, что они порвут любой договор, как только это будет удобно и оставят нас под натиском тиранидов одних, а сами прихватят несколько наших миров, оставшихся без защиты (не сомневаюсь, что они думали о нас то же самое и, возможно, и не без веских причин).

– Таким образом, маловероятно, что т’ау работают против нас, – когда Форшпунг это произнёс, мы с Мори обменялись взглядами, удивляясь его наивности. – Не говоря уж о том, что их техноколдовство нечестиво. Любой техножрец, пытающийся изучать ксенотех, будет немедленно объявлен еретехом и отлучён.

– По крайней мере, со стороны орков опасности нет, – сказал я, пытаясь перевести дискуссию в практическое русло. Мори улыбнулся шутке, а Форшпунг предсказуемо принял её за чистую монету.

– Именно так, – сказал он. – Их механизмы слишком грубы и не представляют значительного интереса для слуг Омниссии^[71].

– Тогда зеленокожие должны больше ценить помощь умелых машиноведов, – сказал я, будучи не в силах перестать дразнить магоса, – хотя мне сложно представить, что они могут предложить в уплату.

– Именно так думаю и я, – согласился Форшпунг. – Редкое сырьё, быть может, археотех? Он может попасться среди добычи, которую они берут в своих набегах.

– Может, – ответил Мори, – но такие трофеи немедленно заберёт себе кто-то из них механьяков, и не отдаст имперским предателям.

– Склонен согласиться, – подтвердил я. – У орков нет склонности делиться или скрывать что-либо, – если не считать коммандос, которые так же хорошо умеют оставаться незаметными и устраивать диверсии, как кто угодно ещё в галактике, но слишком зациклены на взрывах, чтобы пытаться вступить с кем-то в сговор.

– Тогда самым разумным предположением будет заражение генокрадами, – подвёл итог Форшпунг. Его голос остался таким же бесстрастным, как всегда, но я не мог отделаться от ощущения, что уловил какой-то проблеск облегчения, когда мы начали верить, что знаем, какому врагу противостоим. Как оказалось, мы были совершенно неправы, но это к лучшему – если бы я ещё тогда осознал, кто наш враг, я бы ударился в панику не сходя с места, а это не слишком хорошо бы выглядело в гостях у Космодесанта. – Вопрос в том, мы предпримем, – магос с надеждой смотрел на нас с Мори и даже скользнул взглядом в сторону Юргена, явно будучи под впечатлением, что у нас готов ответ.

– Я думаю, – сказал я, убедившись, что пауза из драматичной переходит в неловкую, – настало время поговорить с Норгард.

Которая, само собой, была предсказуемо недовольна вызовом во владения Адептус Астартес, находившимся вне её юрисдикции. Впрочем, претор оказалась достаточно дипломатична, чтобы скрыть свою досаду, как могла, выбираясь из аэромобиля, пугающе похожего на тот, что взорвался в небесах над святыней Механикус несколько часов назад.

– Комиссар, – она взяла руку, что я протянул, и пожала её, всем своим видом выражая искреннюю готовность сотрудничать. Мори и Форшпунг с радостью приняли моё предложение встретить её в ангаре, который всё ещё сбивал меня с толку своей стерильностью, – такая честь должна была сгладить раздражение от того, что её вообще сюда притащили. – Это очень приятный сюрприз.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил я, ослабляя хватку и ведя претора к выходу из гулкого помещения. Она на миг повернулась, чтобы взглянуть на иконы Омниссии на стене, что я счёл благим знаком. Кажется, это был рефлекс, не намеренное представление для меня – видимо, Форшпунг не зря в ней не сомневался. – Хотя после сегодняшнего утра я рад, что вообще здесь нахожусь.

– Совершенно верно, – согласилась Норгард, когда мы миновали двери и, войдя в коридор, на миг задержались, пропуская стайку орденских крепостных, спешащих по какому-то срочному делу. У некоторых на поясах были автопистолеты – кажется, на борту «Ревенанта»^[72] они не носили оружия, а значит Мори успел понять уровень готовность по всему святилищу^[73]. – Конечно, мы ведём расследование, но я не могу сказать, что мы серьезно продвинулись в нём. Как и в инциденте с кастеляном.

– Но вы подозреваете диверсию? – спросил я так беззаботно, как мог.

Норгард моргнула, органические части её лица изобразили изумление.