Тщеславный (ЛП)

Так что я чувствовал себя, мягко говоря, беспокойно, когда вместе с Юргеном отправлялся на полигоны, где испытывали эвкопийское оружие перед тем, как отправить на отчаянно нуждавшиеся в нём фронты^[83]. Поскольку полигон представляет собой обширную пустую область, существующую лишь для того, чтобы менять её топографию огнём тяжёлого оружия, скитарии Норгард обитали здесь на небольшой базе, куда не пускали посторонних. Конечно, это не так безопасно, как святилище ордена, но куда лучше Нексуса – возможно, именно поэтому я испытал чувство облегчения, когда узнал, что пора отправляться туда.

– Думаю, вам больше понравится не отрываться от земли, сэр, – сказал Юрген, пролезая в кабину горного «Карго-8», который мой помощник взял из погрузочного отсека, где транспорт явно остался без присмотра.

– Ты прав, – заверил я Юргена, бросив одобрительный взгляд на угловатую машину. От долгой службы на ней остались вмятины и пятна ржавчины, но металлический корпус выглядел достаточно толстым и прочным, чтобы выдержать выстрел лазгана, а быть может, и болтера – в отсутствие «Саламандры»^[84] такой транспорт годился, чтобы доставить нас, куда нужно, в относительной безопасности. Конечно, я больше обрадовался бы машине с чем-нибудь крупнокалиберным, но это могло выдать нас заговорщикам, ищи они тех, кто мог проникнуть в их тайны.

Используя колесо, которое доходило мне до пояса, как опору, я вскарабкался в пассажирский отсек – дверь захлопнулась за мной с успокаивающим звуком герметизации – сел на ближайшее сиденье и пристегнулся. Всего здесь было три места для пассажиров – центральное занимало оружие моего помощника, а также, поскольку Юрген был Юргеном, большая фляга танны и россыпь пайков, содержимое одного из которых уже исчезло, оставив после себя крошки, прилипшие к бороде моего ординарца^[85]. Всё было зафиксировано ремнями, хотя лазган, как и всегда, лежал совсем рядом с водительским местом, чтобы его можно было схватить во мгновение ока. Из-за этого приклад мельты, которую Юрген несколько десятилетий назад не вернул в арсенал, тыкался мне в рёбра, пока я не отстегнул оружие и не поставил стоймя.

– Ты правда думаешь, что тебе это понадобиться? – спросил я, подняв бровь.

Юрген пожал плечами.

– Если здесь бродят крады, – сказал он, – нам точно повезёт нарваться на их проклятого патриарха, – увидев, что я уже сел, он включил двигатель и рванул к шлюзовым дверям, через которые прошёл бы и титан^[86]. – И я не хочу выпускать её из виду, когда вокруг ходят шестерёнки, которые могут решить разобрать её на запчасти.

– Разумно, – согласился я, не в силах противоречить его рассуждениям. Когда внутренние двери закрылись за нами, а внешние начали открываться, и за ними забрезжила серебристая поверхность планеты, я немного наклонился вперёд. – Будем надеяться, это путешествие окажется менее насыщенным, чем прошлое.

Юрген снова пожал плечами.

– Оно будет дольше, – сказал он, – но я могу с этим смириться.

Как и я. Само собой, Форшпунг предлагал аэромобиль, но я вежливо отказался – мы с Юргеном (хоть и по разным причинам) были сыты по горло таким видом транспорта. Грузовой скалоход был медленнее, но я доверял мастерству Юргена куда больше, чем своим способностям пилота – а ещё «Карго-8» приводил в движение простой прометиевый двигатель, который невозможно взломать с расстояния – никакой затаившийся культист не смог бы взорвать нас или сбросить с обрыва. Гибель того аэромобиля объявили прискорбной случайностью, хотя никто из предполагаемых пассажиров не верил в это ни секунды. Усердные расспросы Норгард не помогли узнать, кто и как устроил диверсию. Я допустил ошибку, спросив об этом только раз, и не разобрав в ответе ни единого слога.

Когда свет сурового солнца Эвкопии начал литься на нас через лобовое стекло, я взбодрился, несмотря на перспективу провести немало времени в одной тесной кабине с Юргеном. Нексус всё ещё нависал над нами, но меня уже не окружали механические возможно-не-убийцы и замаскированные генокрады. Когда мы вырвались из тени исполинской конструкции, я осознал, что впервые вижу пустынные просторы Эвкопии с земли и принялся осматривать всё вокруг не только из желания пораньше заметить угрозу своей жизни, но и из любопытства.