Тщета: Собрание стихотворений

По Арбату, по Арбату ходит ветер.
Над Арбатом, над Арбатом никнет вечер,
По-за стеклами, при сумеречном свете
Зажигаются заплаканные свечи.

Подойти – пойти – послушать под стенами:

Что поманится, то станется над нами.

То не меди колокольной слышны звоны –

Это сердцу больно, сердце стоном стонет,
Не в лесу к земле деревья ветер клонит –
Наши головы гнет горе под иконы.

На Арбате, у Явленного Николы

Жгут лампады, чтут кануны на престолы.

Ты приди, душа, ты стань у царской двери,

Изойди, тоска, слезами за вечерней.
Помолись, любовь, о гаснущей о вере,
О земном ее пути гвоздей и терний.

У Николы бархатами кроют сени,

У Явленного коврами бьют ступени.

Ты пойди, душа, спроси, кого встречают,

Для кого там жгут елей и курят ладан?
На судьбу ли то, на царство ли венчают?
И Невеста ли, Царица ли то – чья там?

Слышишь? радость бьется в сердце звучным ладом.

Видишь? радость смотрит в очи ясным взглядом.

Вся смиренная, как древняя черница,

Вся святая, как небесная Царица,
Вся простая – как дитя возвеселится –
Мать моя, земля моя, землица.

Дай к тебе нам, по тебе нам, мать, ступати

В час вечерний, на московском, на Арбате.

1927

«Разбередило окаянное…»

А. К-ву

Разбередило окаянное
Чужое певчее питье
Мое последнее, останное,
Мое пустынное жилье.

Мне тесно в комнате. За окнами

Слезится вечера слюда.
Дрожат железными волокнами,
В зарницах искр, провода.

И вспышками ежеминутности

Несчетных осыпей и крох
Томит неутолимый вздох
О нежности и бесприютности.

Покорны искривленью улицы,

Трамваи закругляют ход.
Все отзвуки, отггулы, отгульцы
Мешаются в шумоворот.

Над всасывающей воронкою,

Немея, песня замерла.
О, разве, разве этой звонкою
Я к этой гибельной звала?

Неправда. В отсмехе иронии

Была затаена мечта,
И в заклинании, и в стоне, и
В мольбе дышала высота.

Внизу – людей разноголосица –

Из дома в дом – ответь, согрей.
Внизу – путей чересполосица –
Туда-сюда – скорей, скорей.

А сверху: сквозь дым полупрозрачный,

Где толчея кипит ключом –
Пылинок столб, одним означенный
Переплеснувшимся лучом.

А сверху: гладь холодных плит –

Свиданья милое преддверие,
Признанья облачное перие
Сметает изморозь обид.

И провода гудят предвестие,

Что нет чужого, есть свое,
Что в одинокое жилье
Вступает полностно всевместие.

22.III.1935

«Чужой он – чего же ради мы…»