Цианид

По моим щекам потекли слезы и закапали на клавиатуру. Я быстро стерла их и нажала на стрелку «Вправо», чтобы ускорить видео. Дерек вышел из меня и бросил мое тело так же резко, как и начал. Взял мою голову за волосы и притянул к краю кровати. Он открыл пальцами мой рот, не обращая внимания на то, что я вяло шевелюсь и даже не полностью нахожусь в отключке, – и сунул свой член мне в рот.

Я подумала, что мне не нужно смотреть дальше. Внутренний голос вопил, что я увидела достаточно, что продолжать – это просто жестоко травмировать себя. Но другой голос сказал, что я должна знать все, что случилось. От и до. И даже если увиденное уничтожит меня, я все равно должна знать.

Дерек натягивал мою голову на свой паршивый член, схватив обеими руками мои волосы. Наконец судороги прострелили все его тело, и он кончил. Его сперма начала вытекать из моего рта прямо на подушку, когда он отстранился. Он схватил пачку салфеток и попытался все вытереть, но следы все равно остались на подушке и на простыне. Я уже знала, что он скажет потом моим родителям.

Что меня стошнило во сне.

Странно, но я уже знала все, что он говорил в тот момент. Думаю, какая-то часть моего сознания, которая не полностью спала в ту минуту, все запомнила. Тот сон, в котором Дерек насиловал мое безжизненное тело, – не был сном, он был реальностью.

Дерек быстро вернул моему телу исходное положение: укрыл одеялом и пригладил волосы. Спрятал все салфетки в карманы, вышел из комнаты и закрыл дверь.

Я опустила крышку ноутбука и снова подняла глаза. Митчелла в окне больше не было, но на меня смотрела мама. Она знала, что отец только что показал мне. И на ее сером, зареванном, измотанном лице отразилась такая нечеловеческая боль, что невыносимо было видеть.

Отец снова сел за стол и, не глядя на меня, сказал:

– Я не оставлю этого, Ванесса. Не оставлю. Я знаю, что это тяжело, но, пожалуйста, держись. С такими уликами, как эта, у него нет ни единого шанса. Он сядет. Сгниет в тюрьме. Я позабочусь об этом. Я был слеп. Я был глуп. Он делал это и раньше, так? В ту ночь, когда ты прибежала домой, он тоже изнасиловал тебя, так?

– Остановись, папа. Просто остановись.

Я медленно встала, и он тоже поднялся следом, опираясь на стол.

– Будь сильной, – сказал он, утирая глаза. – Прошу тебя, будь сильной. Нам нужно засадить его туда, где он больше не сможет творить все это. Ни с кем.

– Я больше не могу… Говорить об этом. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Я не могу сейчас, – сказала я, хватая ртом воздух.

Папа прижал меня к себе, обхватил руками, и моя выдержка дала трещину. Я начала рыдать так сильно, что едва могла стоять на ногах. И отец заплакал со мной, беззвучно, но его плечи вовсю тряслись. У меня кружилась голова и чувство было такое, будто это конец: я приняла смертельную дозу яда, после которой редко выживают. Он уже растекся по моему телу, проник в каждую клетку.

– Твой друг идет сюда, – шепнул мне отец, не выпуская меня из объятий. – Наверно, я не имею права давать тебе советы после всего, что случилось. Я дискредитировал себя как отец и как тот, на кого ты можешь положиться. Но все же я очень прошу тебя не говорить ничего Митчеллу до поры до времени. Скажешь потом, когда Дерек будет за решеткой. Боль и злость могут сыграть с людьми плохую шутку. Это я говорю как адвокат, который видел людей в состоянии аффекта и разгребал проблемы, к которым оно привело…

– Несса! – Митчелл окликнул меня и, увидев, что мои плечи трясутся, а лицо залито слезами, ринулся ко мне вихрем.

Отец выпустил меня и отвернулся. Митчелл подбежал ко мне и заключил в объятия. Готов был кинуться защитить меня, но пока не знал, от кого.

– Ты в порядке? Что случилось? Что он сказал?

– Все хорошо, – кивнула я, крепко обнимая его шею руками. – Я просто… Я просто…

Митчелл отстранился, заглянул мне в глаза и стер слезы с моего лица. Потом оглянулся на отца, который уже направился в дом, тяжело переставляя ноги.

– Он правда ничего не наговорил тебе?

– Нет. Просто у него проблемы со здоровьем, – ответила я. – Я хочу попрощаться с мамой, и давай уедем отсюда.

Стоило мне переступить порог, и я оказалась в материнских объятиях. Она ничего не сказала, но мы поняли друг друга без слов.

– У тебя есть успокоительное? – шепнула я ей на ухо. – Любое. Мне нужно немного прямо сейчас, иначе я сойду с ума.

Она ушла на кухню и тут же вернулась со стаканом воды.

– Валерьянка, – одними губами сказала она, пока Митчелл ждал меня у дверей. – Пей. Я люблю тебя. Не беспокойся ни о чем. Мы все решим. Мы этого так не оставим.

Я выпила весь стакан и снова обняла ее, вдыхая слабый запах ее духов, таких родных. На мгновение мне снова стало десять лет, и я только что на всем ходу упала с велосипеда и ободрала всю кожу с колен. А она подняла меня, прижала к груди и сказала, что все заживет. И следа не останется. А значит, не о чем печалиться.

Глава 25 Если ты любишь меня